Потом они с Катей долго носили какие-то пакеты и коробки к неприметной боковой двери, за которой помещалась маленькая тесная кладовка. Полная женщина, что встретила их у ворот – она представилась Ниной Петровной, – складывала их в только ей одной известном порядке и старательно записывала все в тетрадку.
– Значит, так, – деловито объясняла Катя, – памперсы есть на пять килограммов, есть на семь и на двенадцать. Еще вот детское питание, гипоаллергенное, французское… Называется, правда, странно немного – «Бледина»! – Она хихикнула почти по-девчоночьи.
– Ишь, придумают тоже! – Нина Петровна неодобрительно покачала седой головой. – Одно слово – французы!
Когда все кульки и коробки наконец были разложены, подсчитаны и записаны, Кира изрядно умаялась. Хотелось ей только одного – поскорее добраться до дому, лечь на диван, укутав ноги пушистым пледом, и чтобы Динка примостилась рядышком…
Но неугомонной Кате все было нипочем. Оглядев плоды их трудов, она отбросила упрямый завиток, падающий на лоб, и весело объявила:
– Вот и все! Только игрушки остались!
– Может, сами отнесете? Детишки всегда гостям радуются, – предложила Нина Петровна.
– Ну хорошо… Сами так сами! – покладисто отозвалась Катя.
Кира покосилась на часы. Ничего себе, как быстро время пролетело! День уже начал клониться к вечеру, скоро начнет темнеть, и добираться до Москвы по ужасной дороге будет просто небезопасно…
– Кира, ну пожалуйста, это совсем не надолго! – попросила Катя. – Понимаю, что задерживаемся, но они каждый раз так ждут… Хочешь, отдохни пока, а я сама отнесу?
Представив себе на мгновение маленькую хрупкую Катю с двумя огромными коробками, Кира почувствовала укол совести.
– Ладно уж, вместе так вместе! – вздохнула она, смирившись со свой участью. – Так быстрее получится…
Кира шла вслед за Ниной Петровной вверх по крутой и узкой лестнице. Нести коробку было не то чтобы тяжело – мягкие игрушки ведь, не кирпичи! – но неудобно. Поднимаясь на второй этаж, она недоумевала – как только дети здесь не падают?
Дальше пришлось идти по длинному коридору, выкрашенному зеленой масляной краской. Где-то совсем рядом слышался отчаянный детский плач. Так же плакала Настя – бывало, что и ночами напролет, когда резались зубки. Приходилось часами качать ее на руках, и только так девочка затихала ненадолго…
Но к этому ребенку, похоже, никто не спешил подойти, чтобы успокоить его. На секунду показалось, что в его крике слышится какая-то безнадежность, словно крошечный человечек уже знает о том, что его бросили и он никому на свете не нужен. Никто не возьмет на руки, не покачает, не назовет солнышком… В лучшем случае – покормят из бутылочки и памперс поменяют.
