Себ осторожно опустил Дэна на постель. Элла накрыла сына одеялом, подоткнув со всех сторон.
— Двери… Мам, двери.
Глаза Дэна распахнулись, когда Элла открыла двери большого шкафа и посветила внутрь, чтобы Дэн мог увидеть полки с аккуратно сложенным бельем и игрушками.
И никаких монстров.
Поцеловав Дэна и пожелав ему спокойной ночи, Элла направилась к лестнице. Себ собирался последовать за ней, но Мило попробовал запрыгнуть на кровать, что без помощи Дэна ему редко удавалось. Себ нагнулся, чтобы помочь псу, и в этот момент Дэн потянул его за рукав:
— А ты не мог бы заглянуть вон в тот угол? Я сам не могу. И мне не хочется снова беспокоить маму.
Себ поднял автомобильный фонарь — слава богу, батареи были совсем новыми — и направил его в темный угол за шкафом.
Вытянув шею, Дэн приподнялся на подушке, чтобы потом с удовлетворенным вздохом опуститься на нее.
На всякий случай Себ оставил фонарь на столике возле кровати.
— Спокойной ночи Дэн, — тихо сказал он. — Хороших снов.
И тонкий детский голосок ответил:
— Спокойной ночи, Себ.
* * *
В гостиной было холодно. Огонь в камине начал гаснуть. Себ подбросил еще дров.
— Я думаю, обрыв произошел на той ферме, что дальше по дороге. Некоторые вещи не меняются, — заметил он и повернулся к Элле.
И был поражен, встретив ее взгляд, полный слез. Женщина была мертвенно-бледной. Плотно закутавшись в плед, она сидела на диване, поджав под себя ноги.
Элла выглядела опустошенной. Вся радость жизни ушла из нее. Она задала Себу самый странный вопрос, который ему когда-либо приходилось слышать:
— Скажите, я плохая мать?
Вместо ответа он отвернулся к камину и поворошил угли. В голосе Эллы отчетливо слышалась боль. Боль, которую невозможно смягчить простыми сочувственными фразами.
— Я очень люблю Дэна и хочу, чтобы он был счастлив, — продолжала Элла срывающимся голосом, — но, может быть, родители Кристобаля правы? Может, мне стоит вернуться в Барселону? Там и образование у него будет лучше, и денег больше, и… ему никогда не придется беспокоиться, что может погаснуть свет… — На секунду она замолчала. — Он был так напуган! Я не хочу, чтобы это опять с ним случилось. Никогда.
Слезы текли по ее щекам. Себ сделал единственное, что мог: он сел рядом с ней, обнял за плечи и притянул к себе.
Они едва знали друг друга, и в то же время Себ чувствовал, что между ними возникла какая-то связь. Или он просто оказался в нужное время в нужном месте, чтобы предложить Элле утешение? Спокойную гавань во время шторма? Нет. Все было настоящим. И таким же настоящим было его чувство.
