Скорее всего, первая встреча происходит на том участке, который занял самец, и сразу же начинается осмотр подходящих уголков. Самец и самка перелетают с карниза на карниз, с дерева на дерево, осматривают балконы, номерные фонари домов, заглядывают за наличники и под крыши. На каждом месте самец, тихонько цыкая, как бы показывает, неловко переступая рядом: вот что я тут без тебя присмотрел, давай здесь и построимся. Но ей, видимо, надо осмотреть все, чтобы облюбовать лучшее, и поэтому ее разборчивость не кажется капризной привередливостью. А если присмотреться к действиям птиц, то окажется, что самец лишь следует за самкой, и все решает она.
Если бы все пять яиц, которые лежали под мухоловкой, были снесены птицей в один час и одновременно через полторы педели насиживания в гнезде появились птенцы, и тогда бы через несколько дней между близнецами наметилась разница в развитии. Но яйца были снесены за пять дней, а четыре птенца вылупились из них часов за пятнадцать (под скорлупой пятого не было жизни). И получилось так, что, когда двое из этой четверки уже могли понемногу летать, два других только расправляли коротенькие крылышки, приподнимаясь над растоптанным гнездом, и тут же ложились снова. Пока стояло вёдро и ладилось с охотой, каждый в гнезде получал сколько просил. Но вот после многочасовой грозы тучи так и не ушли с неба. Похолодало, зачастили дожди. И в один из пасмурных и сырых дней, когда мухи отсиживались в щелях и под листьями, в маленькой семье создалась конфликтная ситуация.
Сверху птичье жилище было защищено толстыми ветками, и капли дождя в него не попадали, но мелких брызг от листьев отскакивало достаточно, и от них намокали спинки птенцов. Те, что были покрупнее, то и дело отряхивались, а малыши, словно покорившись судьбе, лежали, прижавшись друг к другу, и молча мокли.
Став у ствола соседнего дерева, я оказался свидетелем того, что никак нельзя назвать инстинктивным поведением. Мухоловка-отец и мухоловка-мать быстро поняли, что в первую очередь надо спасать намокших и озябших малышей, и стали отдавать корм только им. Однако есть хотели все, и оба больших тоже раскрывали рты навстречу подлетавшим с кормом родителям. И тогда мать выманила их из гнезда, чтобы не мешали. Поймав крупную муху, она, держа добычу в клюве, села на сухую ветку метрах в пяти от гнезда и стала подзывать птенцов эдаким «сии-ц-ц, сии-ц-ц». Конечно же, оба уже умевших летать сразу перепорхнули к ней, голодные, а те двое так и остались лежать в гнезде, вызывая своим видом сочувствие не только у меня, но и, наверное, у соседа зяблика. Мать мгновенно метнулась к ним и с лета сунула муху одному из них. Потом их покормил отец, потом еще несколько раз оба.
