Если у Матфея этот стих содержит весьма четкую формулировку христианского учения, то здесь это глубоко личная молит-
37
ва кающегося грешника. В первом стихе отсутствуют все слова, раскрывающие понятие «Отец»; без местоимения «наш» и не гармонизированное формулой «иже еси на небесех», оно одно звучит в устах Иисуса как «Абба», как от глубины души идущий вопль Сына к Отцу в Его Гефсиманской молитве. Второй и четвертый стихи присутствуют тут только первыми их полустишиями.
В целом текст молитвы у Луки много короче и напряженней, в нем нет той формальной завершенности, которая есть в приведенном у Матфея варианте, но зато сразу видны черты диалога с хорошо знающим тебя собеседником. «Молясь, не будьте многословны… ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде чем попросите у Него», — говорит Иисус в Нагорной проповеди (Матфей, 6:7—8). Здесь у Луки Он на конкретном примере показывает, как это делать. У Матфея молитва приводится в составе Нагорной проповеди, представляющей собою краткое, но полное и, главное, систематическое изложение всего учения Иисуса. Это не только молитва, но одновременно и своего рода символ веры.
У Луки молитва Господня появляется в совсем другом контексте: «В то время, как Он в некоем месте молился, кто‑то из учеников Его сказал Ему, когда Он перестал:
38
Господи, научи нас молиться, как и Иоанн научил учеников своих» (11:1). В ответ на эту просьбу Иисус, сам только что вставший после молитвы, учит своих учеников, как следует молиться.
Для Иисуса молитва заключается не в слове, не в точном повторении молитвенных формул, ибо он смело пропускает часть слов или изменяет их звучание и, как может показаться со стороны, безжалостно обращается с безупречным с точки зрения эстетической текстом. Молитва для Иисуса состоит в полном слиянии с Богом:
«Я в Отце, и Отец во Мне… Я в Отце Моем, и вы во Мне и Я в вас» (Иоанн, 14:10—20).
Благодаря такому единению с Богом, слова оказываются ненужными и мало–помалу одно за другим, расплавляясь, как воск горящей свечи, и тая, уходят из молитвы. Молитва словесная превращается в молитву
безмолвную.
Хорошо пишет об этом митрополит Сурожский Антоний в своей книге «Молитва и жизнь»:
«Из опыта человеческих взаимоотношений все мы знаем, что любовь и дружба глубоки тогда, когда мы можем молчать друг с другом. Если же для поддержания контакта нам необходимо говорить, мы с уверенностью и грустью должны признать, что взаимоотношения всё ещё остаются поверхностными; поэтому, если мы хотим молитвенно поклоняться Богу, то
