Приглашенных автомобили подвозили прямо ко входу. Здесь оцепление было особенно плотным. Очередной гость «Телетриумфа» выходил из машины, вокруг него тотчас вскипал гам и свист беснующихся фанатов, и счастливый человек, с улыбкой помахав своим поклонникам рукой, скрывался в дверях.
Мы вчетвером приехали к черному ходу. Я по опыту прошлого года знал, что это наиболее безопасный способ проникновения в зал торжеств, и не ошибся. Здесь тоже было оцепление, но зато зевак – раз, два и обчелся, и мы практически без препятствий прошли ко входной двери.
Многие из кумиров смотрели на кипящие в толпе фанатов страсти не без страха и спешили поскорее укрыться в спасительных стенах здания. Одна девушка, правда, прорвалась, но она была не из «диких», что способны оставить своего кумира без одежд, и когда она подскочила ко мне, я даже не сразу среагировал.
– Здравствуйте! – выпалила она. – Помогите мне, пожалуйста! Только вы можете помочь!
Прошляпивший ее милиционер уже исправлял свою ошибку, но без грубости, просто оттеснял девушку от меня, ласково приговаривая:
– Позже, позже все расскажете товарищу. Пройдемте за ограждение.
А она упиралась и все повторяла:
– Только вы можете помочь! Только вы можете помочь!
Я уже успел насмотреться на таких. Они или хотели сняться в нашей программе сами, или хлопотали за своих родственников, близких и дальних.
– Позвоните нам на программу, – сказал я ей. – Телефон – в конце каждого выпуска.
Мы вошли в здание, ослепительно торжественный холл был залит светом, но что-то мешало мне окунуться в атмосферу приближающегося праздника, и очень скоро я понял что. Глаза той девчонки.
– Я скоро, – пробормотал я и вышел на улицу.
Здесь, у черного хода, было все так же много милиции и мало зевак. Я прошелся вдоль ограждения, но той девушки так и не увидел. Ушла, исчезла, сгинула, унеся с собой этот странный взгляд, в котором что-то промелькнуло. Что?
Я вернулся к своим спутникам. Приглашенные галантно раскланивались, одаривая друг друга широкими, но неискренними улыбками. Подошел Гена Огольцов, пожал мне руку. Рядом со мной стоял Гончаров, Гена пожал руку и ему, глядя при этом на Гончарова вопросительно-настороженным взглядом. Он, наверное, до сих пор не мог понять, кто перед ним, и это обстоятельство чрезмерно нервировало Гену, привыкшего к определенности всего и вся.
– Женя! – с чувством сказал мне Огольцов. – Я чертовски рад, дружище, что сегодня… Что вот сейчас… В общем, что это твой день!
