Светлана съездила к Сашиной маме и провела в беседе с женщиной почти четыре часа. В результате сам собой сложился незамысловатый сценарий будущего действа. И место событий было подобрано рядом с Сашиным домом – обувная мастерская, хозяином и единственным работником которой был тщедушный старик с обвислыми усами. Звали его Ашот Гаспарян, и он носил изумительную по своим размерам кепку-«аэродром», по которой его можно было узнать издалека. Выслушав наше предложение поучаствовать в съемках, старый Ашот только спросил:
– Я в тэлэвизари буду, да?
– Да, – с готовностью подтвердили мы.
– Карашо, – кивнул он в ответ, и кепка-«аэродром» колыхнулась.
Итак, Саша Бобриков с подачи своей матери, которая якобы обо всем договорилась с Ашотом, должен был приступить к работе в мастерской. На правах ученика, за небольшие деньги. Выслушав известие о работе от мамы, Саша Бобриков лишь пожал плечами, показывая, что лично ему все равно. С этой минуты все завертелось.
Мы решили, что придуманная нами история должна приключиться с Сашей Бобриковым в первый же день его работы на новом месте. Ашот Гаспарян трудился в крохотной, два на два метра, мастерской, давным-давно собственноручно сооруженной им в глубине жилого квартала. Вокруг кипела жизнь, где-то наверху выходили указы и постановления, сменялись правители, а у Ашота все было по-прежнему. Все так же несли ему в починку свою обувь жители окрестных домов, никому он не отказывал и всегда мог заработать на кусок хлеба независимо от того, какой общественный строй сегодня за окном. И в прежние времена, и сейчас никто не притеснял его явно. Считалось, что он кому то платит, что и позволяет сохранять не очень прибыльный, но устойчивый бизнес, хотя никто ничего не знал наверняка, да и мало кого это, по чести сказать, волновало.
Самой большой сложностью для нас стали размеры ашотовской цитадели свободного предпринимательства. Сам Ашот едва мог развернуться в своей каморке, а уж о том, чтобы где то спрятать операторов с видеокамерами, не могло быть и речи. В конце концов Демин раздобыл крохотные телекамеры, используемые для слежения и охраны на режимных объектах, – они были размером с консервную банку из-под маслин, и их легко удалось разместить среди завалов старой обуви, которой были загромождены все полки в мастерской. А записывали мы все в фургоне, припаркованном неподалеку.
Без четверти десять сквозь зеркальные стекла фургона я увидел Сашу, идущего к мастерской. При входе он замешкался, но лишь на мгновение, вошел, плотно прикрыл за собой дверь.
