— Это было в чумные годы? — спросил он.
Грег прислонился спиной к сорокафутовому стволу, выброшенному волнами на берег, — напоминание о силе давнего шторма. Ствол был толщиной восемь футов. Это дерево могло помнить времена Абеляра.
— Не в разгар чумы, во всяком случае не в разгар эпидемии, хотя случаи чумы отмечались с шестого века и вспышки периодически продолжались, пока в пятнадцатом веке не достигли силы пандемии. А я рассказываю веке об одиннадцатом. А что?
— Нищие допускались к столу? — задумчиво спросил он.
— В скором времени их выставили за дверь, но собаки никуда не делись.
На этом разговор окончился: дети нашли морскую звезду, мы все пошли на нее смотреть, а там и солнце село.
Вечером мы обсуждали, когда стоит выезжать обратно. Машины к городу шли бампер к бамперу, а в воскресенье особенно.
— Я могла бы на несколько дней остаться с ребятами, — предложила я.
Уоррен с Грегом могли бы выехать пораньше, они так и собирались. Я знала, что дети были бы разочарованы таким скорым возвращением, как и я. Стояло лето, занятий у меня не было, а отпуск мы так и проводили: вылазки к морю дня на два-три.
— Я вот думаю, каково было в чумные годы, — произнес Грег, возвращаясь к оставленной теме. — От трети до половины населения как не бывало.
— Не совсем так, — поправила я. — До прекращения эпидемии прошло триста лет, и за это время Церковь вошла в силу, которую сохраняет и по сей день. Суеверия, ересь, усиление власти Церкви и государства, страх перед публичными сборищами — вот как это было. Жизнь для большинства выживших стала адом.
— И наступило Возрождение, — задумчиво сказал Грег. — Возникло бы оно, если бы не чума? Никто ведь не знает, верно?
— Это романтическая версия, — сказала я, сдерживая желание огрызнуться. — Теория светлой стороны. Во всем плохом есть что-нибудь хорошее. Вы в это верите?
Уоррен мрачно думал о чем-то, глядя на пламя костра, потрескивавшее, выбрасывающее разноцветные язычки, когда горели соли и минералы, которыми пропиталось вылежавшееся на пляже дерево. Заговорил он очень устало:
— Ренессанс наступил, потому что люди исчерпали все доступные источники: они отчаянно нуждались в усовершенствовании сельского хозяйства, в теплых тканях, чтобы согреться. В новых способах выживания. Им пришлось изобрести Ренессанс. Чума здесь ни при чем.
Я поняла, что они говорят об этом не впервые: ни один не сказал ничего, чего бы другой не слышал раньше. Я встала.
— Вы не хотите сказать мне, чем занимаетесь в своей лаборатории?
