Александр Дюма–сын в"Даме с камелиями"предвосхищает стихи Бодлера, рассказывая об эксгумации тела Маргариты на кладбище Монмартра:"Страшное зловоние пахнуло оттуда, несмотря на ароматические травы, которыми гроб был выложен… саван был почти совершенно изъеден… вместо глаз были две впадины, губы провалились… а между тем я узнавал в этом лице белое, розовое, веселое лицо, которое я так часто видел".
Читая это описание, нельзя не вспомнить слова из византийского чина погребения младенцев:"Кто не восплачет, зря твое ясное лицо увядаемо, еже прежде яко крин красный". Различаются эти два описания лишь тем, что у византийского гимнографа вид смерти вызывает боль, у Дюма–сына и его героев — ужас и отчаяние.
Гниение оказывается страшнее пустоты и небытия. Во времена"Песни арфиста"и Горация страх перед пустотой лечили стихи. Теперь Смерть предстала перед человечеством в новом обличии — в виде разлагающегося трупа. Однако и этот страх преодолим.
Всем без исключения людям свойственно бояться покойников. Но лишь до того часа, пока это чужие. Как только ты оказываешься у смертного одра близкого тебе человека, сразу оказывается, что бояться здесь нечего. На последней странице"Отверженных"Мариус и Козетта, упав на колени, осыпают поцелуями руки своего мертвого отца. Им не страшно, а больно. Любовь побеждает страх.
"Умереть — это ничего; ужасно — не жить", — говорил им умирающий Жан Вальжан буквально за несколько минут до этого момента. А потом:"Как хорошо умирать!"И обращаясь к Козетте:"Ведь ты поплачешь обо мне немножко? Только не слишком долго. Я не хочу, чтобы ты горевала по–настоящему". Не жить, конечно, ужасно, но Жан знает, что Козетта и Мариус будут жить, и поэтому он по–настоящему счастлив.
Проходит еще несколько минут."Не знаю, что со мной, я вижу свет… Я умираю счастливым", — теперь он счастлив не только из‑за того, что рядом его дети, но и потому, что видит свет."В нем замерла жизнь, но засветилось нечто другое. Дыхание все слабело, взгляд становился все глубже. Это был мертвец, за спиной которого угадывались крылья", — так описывает Гюго своего умирающего героя.
Писатель, который всю жизнь считался антиклерикалом, рисует картину, в которой присутствие Божие ощущается абсолютно реально. На деле он оказывается вовсе не безбожником, а, наоборот, первопроходцем на той дороге к Богу, по которой до него, возможно, вообще не ходили.
Оказывается, что любовь побеждает не только страх, но и смерть, однако при одном непременном условии: когда и тому, кто уходит, и тем, кто остается, бесконечно больно. Тайна нашего бессмертия раскрывается всем, но для этого нам необходимо научиться одной–единственной вещи — не бояться боли. Настоящей и невероятно сильной боли. И тогда станет ясно, что навсегда нам дана все‑таки не смерть, а жизнь.
