– Твоей жене! – воскликнула она срывающимся от возмущения голосом. – Я никогда не была твоей женой, а всего лишь игрушкой, которую ты увидел и захотел, как ребенок, капризничающий и кричащий до тех пор, пока не получает желаемого, чтобы выкинуть, когда оно ему надоест.
– А откуда ты взяла, что надоела мне, дорогая? – последовал неожиданный вопрос. – Если ты действительно полагаешь, что твоего обаяния хватило только на одну ночь, то сильно ошибаешься. Именно потому, что ты все еще желанна мне, я готов терпеть твое глупое поведение.
– И что же это за «глупое поведение»? – спросила Фло как можно более язвительным тоном.
– Например, тот детский шум на лужайке, который ты устроила, когда узнала, что брак отнюдь не волшебная сказка, как это представлялось в твоих девичьих фантазиях. Или твой побег к матери, когда ты даже не подождала моих объяснений, не услышала правды…
– Правда, если я правильно помню, заключается в том, что ты женился на мне не ради меня самой, а из-за гораздо более ценного приза – этого чертова кольца!
– Изумруд Ховельяносов нельзя ценить по его номинальной стоимости, – возразил Родольфо, совершенно не обращая внимания на ее раздражение. – Для моего семейства он бесценен.
– Бесценен? Так вот как ты это называешь! Тогда скажи мне, дон Ховельянос, есть ли что-нибудь более ценное, чем человеческое сердце? И разве может какая-нибудь вещь, сколь бы старинной и ценной она ни была, стоить разбитого, растоптанного счастья другого человека?
– Я дал тебе все, чего ты хотела. Ты получила мое имя и мое кольцо. Получила мое богатство – «все, что имею, разделю с тобой», – цинично процитировал он отрывок из своей свадебной клятвы, клятвы, от которой некогда ее сердце пело от счастья, а сейчас сжималось от непереносимой боли. – И все это у тебя остается до сих пор. Чего же тебе еще надо?
Его любви. Больше всего ей хотелось любви Родольфо, без нее все остальное не имело никакого значения. Известное имя и большое состояние были Фло безразличны. Будь он самым бедным человеком в Испании, но при этом любил бы ее, этого было бы вполне достаточно.
– Ничего из того, что ты назвал, – отрезала она. – А как насчет чувств? Насчет страсти?
– Страсти? Что-что, а страсть была. И осталась до сих пор. Ведь это ты настаивала на браке, и я был готов заплатить эту цену. Более того, готов платить ее сейчас.
– Но я…
Слова замерли у нее на языке, в голове крутился водоворот мыслей. Вся беда была в том, что Фло, как бы ей этого ни хотелось, не могла придумать ничего, что можно было бы бросить прямо в его насмешливо улыбающуюся физиономию.
