Наконец я добрался до прилавка, где торжественно застыли древние, полуразбитые весы.
Я уже собирался выбрать на железном лотке приблизительно сносный кусок мяса и этим выбором своим в момент возвыситься над прежней униженностью очередника, как вдруг чье-то знакомое лицо мелькнуло передо мной, и я мигом забыл и об униженности, и о покупке вообще.
Там, за прилавком, я увидел Малюту Скуратова.
Бесспорно, это был он!
Тот же низкий, покатый лоб с одной-единственной, точно шрам, глубокой жирной морщиной; жесткая редкая рыжая щетина на почти квадратной голове; маленькие злобные глаза-буравчики под нависшими кустистыми бровями - словом, это был он и никто другой.
Ну, разве что жутко грязный, когда-то белый халат казался странно-неуместным, почти анекдотичным, но я понял, что халат - всего лишь дань времени. И месту.
Каждое время собирает со своих героев дань, обряжая их черт-те во что.
В руках Малюта зажимал огромный иззубренный топор. Он взмахивал им играючи и со свистом опускал на очередную часть коровьей туши, и кости хрустели, разлетаясь от одного удара, а Малюта изредка поглядывал на томящихся людей, и глаза его горели, словно кричали: «Накося! Видали, а? Как мы их - р-ра-зом! А? И до вас дойдет черед.»
Я снова вспомнил свой недавний сон - «сон в руку», отчего-то всплыло в голове, - и, улучив момент, когда Малюта замер на секунду, чтоб передохнуть, сказал ему негромко, но значительно:
- Я хотел бы с вами побеседовать кое о чем.
Он обернулся ко мне, и глаза его впились в мое лицо.
Я думал, что он грубо огрызнется или вовсе не ответит, но он вдруг произнес, махнув рукой:
- Порядок. Обождите там. Сейчас приду.
И вновь его топор с паскудным хряпом раскроил мясистую коровью ляжку.
Дошла моя очередь, и я получил свой кусок.
Я пробился сквозь толчею к дальнему концу прилавка и стал ждать.
Малюта заметил меня, ободряюще кивнул, как бы говоря: «Ништяк, приятель, всё - путем», однако подошел только минут через пять.
- Ну, чего? - спросил он хриплым, неприятно качающимся голосом.
- Значит, вы - здесь? - брякнул я, сам поражаясь всей нелепости собственных слов.
- А где же мне быть? - усмехнулся Малюта.
- Ну, как - где? Там, где положено. где должны быть. Как бы это объяснить.
- В тюрьме, что ли?
- Да господь с вами! Просто я.
- Так что вам надо?
- Побеседовать.
- О чем?
- Ну. - я сделал неопределенный жест рукой, как бы охватывая некое пространство.
- Ясно, - сказал Малюта. - Сейчас не могу. Людей много. Попозже. Вечером, к примеру. Подойдет?
