— А чего ты хотел? Он и есть коротышка! Рост всего полтора метра с кепкой. А вот что ботинки на высоком каблуке – не знал… А что рябой, так у него и кличка такая была… Рябой!
Как ушатом холодной воды окатил меня этими подробностями брат. А узнал он их за три года немецкого и девять лет нашего плена.
После этого разговора я перестал удивляться и к "зримому несоответствию" относился уже спокойно.
На размалёванные, дышащие здоровьем и молодостью портреты партийных вождей на центральных площадях в городах, где я жил, смотрел со спасительной долей скепсиса и иронии.
Когда менялся порядок в ранжире портретов вокруг Первого лица (Сталин, Хрущёв, Брежнев…) или какой исчезал, а на его месте появлялся новый портрет подкрашенного здоровяка, особых волнений не вызывало. Всё шло своим чередом…
Однако были и исключения в этой меняющейся череде. Где-то к концу правления Сталина, после XIX съезда партии, резко расширилось Политбюро (кажется, тогда уже президиум ЦК!). В него вошли такие молодые функционеры, как Сабуров, Игнатов, Шепилов… В мелкорослом окружении Сталина появились обычные люди, на голову, а то и на две, как Шепилов, возвышающиеся над Первым лицом.
Шепилов руководил идеологией, и впоследствии, когда Хрущёв громил антипартийную группу Маленкова, Молотова, Кагановича, Булганина… длинный ряд "этих отщепенцев" замыкала фамилия молодого идеолога. В официальных документах по антипартийной группе это звучало так: "…и примкнувший к ним Шепилов". В народе это добавление окрестили как самую длинную фамилию в СССР.
Я встретил этого человека года через два-три после его снятия в санатории имени Ленина в Сочи. Работал он, кажется, тогда в Центральном архиве, но имел право отдыхать в санатории Управделами ЦК КПСС.
Мы стояли в очереди к санаторному парикмахеру, и я разглядел этого высокого и респектабельного человека. Рассматривая его вблизи, я подумал: "Такого красавца наверняка любят женщины". И тут же: "Как же крепко цепляется старое за новую жизнь. Низкорослый Сталин подбирал в своё окружение коротышек-подхалимов. А к концу жизни поумнел. Но тут опять незадача. Колобок Хрущёв разогнал от себя нормальных людей".
— Да и вины-то за Шепиловым никакой не было, — вспомнил я рассказ человека, хорошо знавшего "кремлёвскую кухню" (о нём речь пойдёт ниже), — только что умный, да не молчал, говорил правду. Прошёл войну, закончил генералом. Я его ещё по Академии наук знал. Он членкор. Когда его ещё при Сталине избрали в секретари ЦК, Хрущёв дружил с ним. Правду от умного всегда интересно услышать, пока он не начинает говорить о тебе. А Шепилов говорил Хрущёву: "У власти должны стоять образованные, грамотные люди. Время самоучек ушло со Сталиным". Ну, как же всё это могло понравиться Никите с приходским образованием?"
