Явление уныния, которое кульминирует самоубийство, явление озорства, которое кульминирует преступление, — вот явления, которые не надо ни преувеличивать, ни преуменьшать. Конечно, это не захватывает большинство и даже большое меньшинство, но, во всяком случае, захватывает заметное меньшинство нашей рабоче-крестьянской молодежи. Этого достаточно для того, чтобы привлечь наше сугубое внимание. Там, где скрещиваются эти линии, — озорство и преступление, уныние и самоубийство, — в центре стоит бутылка водки.
Вообразим два типа молодых людей — Ивана и Степана. Иван — натура активная от природы; когда он трезв, вы в нем не рассмотрите никаких особенностей, кроме того, что он активен, шумен, энергичен, любит выражаться откровенно по поводу того, что видит. Выпил он водки — и его задерживающие центры, соображения о своем достоинстве, о том, что скажут люди, не подведет ли это под наказание и т. д., водкой съедаются, водкой пожираются. Остается одно: какое-то глубокое внутреннее недовольство, досада, желание кому-то что-то доказать по поводу этого недовольства, большое желание внести «в эту серую жизнь» какой-то подвиг, авантюру — «размахнись рука, раззудись плечо», — когда он выходит из кабака, хочется совершить что-то необычайное. И он совершает озорство. А когда другие это озорство хвалят и говорят: ай да Иван, штуку то какую сделал и милиционера не побоялся! — он в следующий раз закручивает еще более значительный вензель, — ведь его за это похвалят еще больше! Собирается компания, которая занимается этим делом; он становится божком, совершает все более и более «знаменательные» поступки, доходит, в конце концов, до озверения. Вот — один путь, и вот какую роль играют ослабленные алкоголем задерживающие центры, которые заставляют скользить в пропасть без задержки.
А Степан — унылый человек: ходит — руки в карманах, глаза в землю, не выражается никак, а больше ворчит против судьбы. Но в обычное время, пока не выпьет, ничего замечательного собою не представляет — так какой-то незаметный молодой человек. Есть у него и свои надежды: сейчас плохо, сижу без работы, все обижают, но, может быть, завтра будет лучше; может быть, на работу завтра наймусь; повезет мне — девушки обратят на меня внимание. Сегодня плохо — завтра будет лучше. А выпив N — ое количество рюмок водки, начинает плакать пьяными слезами, поет грустную песню: «Эх ты, жизнь забубённая! Пропадай моя голова! Нет ничего впереди; никто не любит; последний я, лишний человек!». Всегда находятся подпевалы и начинают вместе, хором, друг друга подзуживать по части пессимизма. Дальше-больше, от одного момента до другого, вплоть до мысли: не лучше ли покончить горькую, неудачную жизнь в петле? Водка и здесь ломает сдерживающие центры и направляет молодое существо, которое зачастую не умеет одуматься, которое слишком скоропалительно в своих решениях, к такому иногда печальному концу.
