— Как ты сядешь за руль? Ты же на ногах не стоишь!
— Я вызвал такси, — успокоил его Георгий. — Лучше помоги загрузить его в лифт.
На улице накрапывал дождь, но машина уже подъезжала к подъезду.
— У вас там что, труп? — спросил таксист.
— Труп, — подтвердил Георгий, укладывая Севочку на заднее сиденье. — Нам нужно на Мытнинскую набережную, это сразу напротив Петропавловки, я покажу.
Рослик сел рядом с Севой, придерживая его голову.
— Господи, Измайлов, как я устал от всего этого, если бы ты знал! Я уже твердо решил — хочу уехать отсюда. Найду себе какого-нибудь спокойного немца лет пятидесяти. А что? Буду там преподавать, у них наши специалисты ценятся. Разведу цветы… Зачем мне этот гнилой мертвый город? Тут нельзя жить, хорошо только сдохнуть!
Игорь стоял у въезда в арку — продрогший, с голой шеей, в безобразной вязаной шапке. Георгий подошел к нему, ощущая в груди какой-то клокочущий кипяток — ненависть и одновременно жгучее желание.
— Замерз?.. Ничего, сейчас согреешься. Познакомься, это Рослик… Ростислав Евгеньевич, мой давний и очень близкий друг. А это ещё один наш приятель… и пойдем.
Таксист помог внести Севочку в подъезд, где тело принял невозмутимый консьерж.
Оказавшись в квартире, Георгий сразу прошел в кухню, открыл бутылку коньяка, налил и выпил. Он действовал машинально, не зная, что сделает в следующую минуту.
— Я тоже хочу выпить, — заявил Рослик, отбирая у него бутылку. — И кофе. И нужно поесть.
— Конечно, детка, всё для тебя.
Распахнув холодильник, Георгий начал выкладывать на стол сыр, ветчину, помидоры.
— Да, нужно поесть… Это просто необходимо. Только подожди минуту…
Он взял Игоря, так и не снявшего своей шапки, за руку, и повел в хозяйственную уборную, где хранились чистящие средства и необходимый домашний инвентарь — гладильная доска, пылесосы, стиральная машина.
— Ну, что ты мне скажешь, малыш?
Мальчик смотрел на него испуганно и пристально, словно не узнавая.
— Давай, скажи, как ты скучал. Как ты меня любишь и хочешь.
Он отпрянул было, но Георгий обхватил руками его голову, прижался лбом к его лбу и зашептал:
— Какой ягненок, сейчас заблеет… Ну, обнимай глупого дядьку. Он же верит всем твоим сказкам.
Опрокидывая какие-то коробки и бутыли с моющими жидкостями, Георгий повалил его на пол на четвереньки.
— Ну, давай — бе-бе-бе… Ты овечка, я баран. Как тебе игра?
— Не надо, — выдохнул он.
— Смешно? И мне смешно.
Он не сопротивлялся, и Георгий сделал всё грубо и быстро. В последний момент сомкнул пальцы на его горле и успел подумать «сейчас убью его», и что вот так, наверное, умирают от инсульта.
