развитие новых средств для контроля технологии и техники, новой независимости и личной ответственности, чувствительности, эстетических чувств, способности к любви, возможности совместно жить и работать друг с другом в новых формах. Поэтому Рейх справедливо требует нового определения ценностей и приоритетов и тем самым нового размышления о религии и этике, чтобы действительно стали возможными новый человек и новое общество: «Сила нового сознания — это не сила манипуляции процессами или сила политики и уличных боев, но сила новых ценностей и нового пути жизни».
Многие в XIX — начале XX века ожидали, надеялись и возвещали конец религии. Однако ничто не продемонстрировало обоснованность этого ожидания, надежды и возвещения. Провозглашение смерти Бога не осуществилось благодаря тому, что о нем вновь и вновь говорили. Напротив, постоянное повторение этого пророчества, которое, очевидно, не исполнилось, даже в среде самих атеистов, сделало многих скептиками в отношении того, можно ли вообще приблизить конец религии. Британский историк Арнольд Дж. Тойнби писал:
Я полагаю, что наука и технология не могут удовлетворить духовных потребностей, о которых заботятся всевозможные религии, хотя они и могут дискредитировать некоторые из традиционных догм так называемых высоких религий. С исторической точки зрения, религия возникла первой, а наука произошла из религии. Наука никогда не заменяла религию, и я полагаю, что она никогда не заменит ее. Как нам достичь истинного и прочного мира?.. Для достижения истинного и постоянного мира религиозная революция, в чем я безусловно уверен, является conditio sine qua non[6]. Под религией я подразумеваю преодоление эгоцентричности, как в индивидуумах, так и в сообществах, путем достижения общения с духовной реальностью, находящейся за пределами вселенной, и приведения в гармонию с ней нашей воли. Я полагаю, что это — единственный ключ к миру, однако мы далеки от того, чтобы взять этот ключ и воспользоваться им, и пока мы не сделаем этого, выживание человеческого рода будет и далее оставаться под вопросом.
Тот факт, что очень многие атеисты так никогда и не освободились от религиозной проблематики, а самые радикальные атеисты, такие как Фейербах и Ницше, полагавшие, что достигли освобождения путем открытого провозглашения атеизма, вплоть до очень человеческого конца своей жизни остались прямо?таки прикованными к вопросу о Боге и религии — все это очевидно (даже если мы не стремимся торжествовать, а всего лишь трезво констатируем) свидетельствует не столько о смерти, сколько о необычайной жизнеспособности Того, кого так часто объявляли мертвым.
