– Хочу. А ты как понял? – спросил я наивно.
– По физиономии этого подполковника. Меня уже предупредили: если кто служить не хочет, он все будет делать, чтобы человека на службе оставить. А если, наоборот, хочет служить, – будет из кожи лезть, чтобы помешать. Ты не расстраивайся. Кажется, будешь служить. Видишь, подполковник не в духе. Не послушались, значит, его доводов…
– Твоими бы устами, майор…
– Наливай, – разрешил он.
– Извини, в глухой завязке после ранения. Совсем, то есть, уже не пью…
Я не стал уточнять, что не пью с малознакомыми или совсем не знакомыми людьми.
– Каждому свое, – майор погладил живот, и я удивился, почему этот арбуз неполосатый и из пупка не торчит арбузный хвостик. – А меня вот со службы отпускают, но только на пенсию. А на заслуженную инвалидность – не хотят. Просто на пенсию мне не выгодно – экономика должна быть экономной, и потому я хочу третью группу инвалидности с правом на трудоустройство. Эх, где бы спиртиком медицинским разжиться… А то водка в магазинах сплошь паленая; люди от нее, как мухи от дихлофоса, дохнут.
– Попроси у подполковника, – посоветовал я на прощание. – Он с расстройства и компанию составит. У таких спирт всегда есть. Они им свою вредность заливают.
Я двинулся по коридору в сторону лестницы, так и не выяснив до конца свою дальнейшую судьбу. Мне не верилось в то, что мой вопрос еще не решен. Скорее всего вердикт вынесен, но вредный, как яблочный червяк, подполковник медицинской службы еще надеялся изменить его в свою пользу.
* * *
Я вышел на крыльцо, сразу «прострелив» глазами пространство за дверью, готовый в любой момент совершить рывок в сторону с перекатом по крыльцу или даже по ступеням, в зависимости от ситуации, и одновременным вытаскиванием своего пистолета. Все это я делал автоматически, памятуя недавние множественные попытки охотников за моей головой до нее добраться и потому соблюдая осторожность. Близкую дистанцию контролировать я был в состоянии. Конечно, если появится еще один снайпер взамен недавно захваченного мной, я буду уже бессилен. Сил-то у меня много, но толку с них при таких обстоятельствах… Я могу спрятаться, когда поймать и уничтожить меня пытается целая дивизия. Но от снайпера, одного-единственного, которому время отпущено опять-таки на один-единственный выстрел, защититься я не смогу. И ничего против этого не сделать. Как говорится, когда на тебя прет танк, глупо обнажать саблю; точно так же глупо пытаться защититься от снайпера, которого ты не видишь. Здесь может быть только один вариант – остаток жизни провести в глухом железобетонном бункере где-нибудь глубоко под землей, оборвав все связи с друзьями и родственниками…
