Вадиму хотелось незаметно уйти, чтобы не привлечь внимания тети Жени. Но не удалось. Он понял, что старуха догадывается о сговоре с Борькой Гогуа.
— Знаете, Родионов, вы никогда не были порядочным человеком. Так, как я это понимаю. Вы просто одно время подавали надежды…
— С Новым годом, Евгения Михайловна, — Вадим перекинул пальто через руку.
1
Ипполиту под лабораторию выделили комнату на третьем этаже. Почти каждый день, отбивая свежую краску на окнах, в комнату втаскивали новую аппаратуру. Деревянные решетчатые ящики ставились друг на друга. И в основном не то, что надо. Один контрольный стенд занимал половину лаборатории. Ипполит возмущался. Грузчики заявляли, что приказано в эту комнату. И все!
— Может, они решили из лаборатории сделать склад?! — кричал Ипполит.
Грузчики с достоинством удалялись.
Ипполит снял картонную табличку с надписью: «ПРОБЛЕМНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ № 3» и приколотил ее к соседней двери. Деревянные ящики поплыли в соседнюю комнату. Первая проблема была решена. Вторая проблема — стол и стулья. Хотя бы пару стульев.
— Не выйдет, — вздыхал завхоз. — Приспосабливайте ящики. Сам Ковалевский сидит на табурете.
— У него такой вкус, — возражал Ипполит.
При выезде Институт радиофизики увез с собой все стулья, столы и шкафы. Хотя и оставил много различной аппаратуры. И Ковалевский действительно сидел на табурете за фанерным ученическим столиком.
Надо что-то придумывать.
Вскоре на доске приказов появились стишки. И на доске объявлений. И на афишах филармонии, что висели в коридоре института.
Если есть в отделе пол,
То не нужен стул и стол;
Мебели же не было
В полудиких странах,
Жили же без мебели
Шахи и султаны —
Так не в шутку, а всерьез
Мыслит добрый наш завхоз.
Стишки были отпечатаны на машинке. Под чернильным рисунком — какой-то тип наблюдает, как сотрудники сидят на полу. Тип смахивает на завхоза.
Ипполит ждал.
Через два часа завхоз притащил парочку стульев. Тяжело вытирая пот, сел и произнес:
— Писака! Тяжеловато будет нам сработаться.
— А что? Вас назначили ко мне в лабораторию? Инженером? — поинтересовался Ипполит, нахально усаживаясь напротив.
— Опозорил, да?
— А стол? — спросил Ипполит.
— Может, поэму сочинишь? Или песенку?
Вскоре нашелся и стол. Сотрудники соседних лабораторий появлялись в комнате, с недоверием оглядывая приобретение. Даже слегка двигали стулья, хотели убедиться, что не мираж. В их многодумных головах созревали коварные планы. И они тихо удалялись, чтобы привести эти планы в действие. Над завхозом сгущались тучи. А Ипполит приобретал славу пробивного парня. Подобное качество обычно закреплялось навеки, словно дворянский титул. И последующие малорезультативные поступки Ипполита могли вызвать только недоумение, но отнюдь не сомнение в личных качествах пробивного парня.
