— Врет, — протестует Шайя. — Просто трепач. Из графоманов я уже выписался. А вы, значит, Ив… Ева?.. или Иветта?.. Ив…
Он снова натыкается на ее улыбку, и снова смущается, и чтобы скрыть смущение, декламирует, полузакрыв глаза, громко и с подвыванием:
— «И недруга ив плакучих, властителя бликов лунных, архангела Гавриеля в ночи заклинают струны…»
— Это Лорка? — неуверенно спрашивает она, и Шайя понимает, что пропал. — Красиво. Только я не плакучая. Рыжие вообще редко плачут. А почему вы Шайя? Для такого имени вы слишком чисто говорите по-русски.
Зубин Мета фыркает.
— Слишком чисто?! Скорее — слишком много… Видишь ли, королева, он ведь не просто так треплется, а по радио, за зарплату. А у них там, как у собак, такие клички приняты, заместо псевдонимов. Шайя! Тьфу!.. никакой он не Шайя, королева. Ты только глянь на него — типичный Боря с Шепетовки.
— Экий ты циник, Зуб, — насмешливо замечает Шайя. — Можно подумать, что ты своим настоящим имечком пользуешься. Ты ведь тоже, небось, какой-нибудь Кирилл… или Мефодий? И, если уж зашла речь о собаках, то мы с тобой, дружище, только тем и отличаемся, что я себе свое имя сам взял, а тебе — собака подарила.
— Какая собака? — изумляется Ив. — Это ведь он по дирижеру… разве не так?
— Ага… — смеется Шайя. — Дирижер, как же, как же… Собачка его покусала, прямо тут, на бульваре. Из-за куска булки поцапались. Шавка боевая оказалась, пометила его зубами основательно. Вот там, на правой ноге. С тех пор наш приятель так и зовется: Зубин Мета. Он потом хозяина шавки еще целый год шантажировал этими зубными метами.
— Какой год? — не выдерживает Зубин Мета. — Что ты мелешь? Противно слушать, честное слово… всего несколько сотен и урвал, говорить не о чем…
— А Жмур? — Ив растерянно поворачивается к своему компаньону. Но тот сидит, мрачно глядя в сторону и проклиная свою глупость. Зачем было тащить Ив в этот ресторан, где столько знакомых? Похвастаться решил, идиот… мол, смотрите, какую я кралю отхватил, завидуйте… Вот и похвастался. Куда ему теперь против этого балабола… Зубин Мета тяжело вздыхает.
— А что Жмур? — отвечает за него Шайя. — На Жмура я же его и надоумил. С таким-то именем надо непременно по музыкальной линии. Вот он и пошел… правда, Зуб? Ну не молчи, маэстро, подтверди историю… Понимаете, Ив, по необъяснимому капризу Создателя существует таинственная обратная связь между нашими именами и нашей судьбой…
И Шайя пускается в длинные и красивые рассуждения на эту нескучную тему. Быстро миновав ряд исторических примеров, он плавно переходит на животрепещущий анализ ее прекрасного имени, нахальнейшим образом используя момент для серии совершенно разнузданных комплиментов. Собственно, вся его речь представляет собою один многосерийный комплимент. Давешняя, вдохновенная, невесть откуда взявшаяся в груди птица без устали бьет крыльями, и из Шайи, как из рога изобилия, сыпятся залихватские сравнения, строчки стихов, имена богинь и художников.
