— Я сказал именно то, что хотел. Не спорь с офицером!
— Прошу прощения, — предчувствуя недоброе, выдавил из себя Мирр. — Меня, наверное, память подводит. Мне почему-то казалось, что рабство отменено несколько столетий назад.
— Да ты и в правду крепкий орешек! — Крякинг смотрел на него с растущим негодованием. — Знаешь, если бы это было в моих силах, я вернул бы тебе память и с величайшим удовольствием отправил разбираться с полицией.
— Я сказал только…
— Рядовой Мирр! — Уголки рта Крякинга нервно дернулись. — Чувствую, придется мне тебя твикнуть!
Мирр встревоженно уставился на капитана.
— Неужели в Легионе дозволяется бить подчиненных?
— Твик — это… старый добрый способ…
— Минуточку, капитан! Согласен, я преступил рамки, выказал неповиновение…
— Зажми свои соски большим и указательным пальцами! — приказал Крякинг.
— Капитан, неужели мы не можем вести себя как благоразумные взрослые люди? — спросил Мирр, расстегивая при этом куртку и хватая себя за соски сквозь тонкую ткань рубашки.
— По команде «твик» сжимай пальцы изо всех сил, поворачивая при этом соски в разных направлениях примерно на два радиана, — с каменным лицом продолжал Крякинг. — Если ты не знаком с угловыми единицами измерения, девяноста градусов вполне достаточно.
— Капитан, неужели вам так хочется унизить нас обоих???
— Твик!
Руки Мирра исполнили приказ с излишним, какому показалось, рвением, и он завопил что было мочи.
— Вы сделали это! — заявил Мирр, когда почувствовал, что может доверять своим голосовым связкам. — Вы унизили нас обоих!
— Переживу! — довольно сказал Крякинг. — Кажется, мы говорили о деньгах? Сколько у тебя?
Мирр извлек из кармана тоненькую пачку банкнот.
— Примерно двести монет.
Крякинг протянул руку.
— Одолжи мне их, Войнан. Отдам при следующей встрече.
Не видя способа отказаться, Мирр передал капитану пачку.
— Прошу вас, капитан, не подумайте, будто я на что-то намекаю, но существует ли вообще шанс, что мы когда-нибудь встретимся?
— Сомневаюсь, но кто знает? Галактика не так уж велика.
Мирр собрался было прокомментировать это заявление но жгучая боль в груди заставила его отказаться от подобного намерения. Он молча выслушал конец вводной лекции и, лишенный сигарет, денег, памяти и достоинства, покинул кабинет капитана Крякинга, чтобы начать свою тридцати-, сорока-, или пятидесятилетнюю карьеру в Космическом Легионе
