Я попыталась встать, сильная слабость, головокружение и дрожь в ногах не позволили мне подняться. Я опять легла на пол и затылком почувствовала какой-то предмет. Это был телефон. Я попыталась снова позвонить Еремее, но экран был абсолютно пуст, аппарат не хотел включаться. Было ли это вызвано его падением или пролитой на него водой, или монстр заколдовал его, но телефон не подавал признаков жизни. Устало я прижалась щекой к мокрому ковру и закрыла глаза.
Когда я открыла глаза, то увидела, что лежу в своей кровати, кто-то заботливо укрыл меня одеялом. Комната была полна солнечного света, и ничто не говорило о том, что ночью здесь творилось страшное. Учебник, которым я пыталась отбиться, сотовый телефон лежали на столе, пустой бутылки из-под святой воды нигде не было.
«А может, приснилось все?» – мелькнула в голове мысль. Но она тут же исчезла: высвободив руку из-под одеяла, я увидела на своем запястье синеватую полосу.
На кухне раздался грохот, затем послышался папин голос. Он ругался на то, что ручка чайника оказалась горячей.
– Папа, что с мамой? Как она? – вскочила я с кровати и пулей бросилась в кухню.
Папа пересказал мне заключения врачей, которое было мне абсолютно непонятно: «гипертонус матки, подозрение на отслойку плаценты, признаков эклампсии вроде нет» и еще много сложных словосочетаний. Ясно я поняла только одно: мама и малыш живы. Это самое главное.
Папа пытался приготовить нам завтрак и заодно узнать, почему я спала на полу, прижимая к себе пустую бутылку. Я ответила:
– Ждала тебя, ждала, вот и заснула так.
– А почему ждала лежа на полу? Это ведь негигиенично. А что было в той бутылке? Ты, знаешь, многие напитки вредны для твоего растущего организма, – с умным видом говорил отец, разбивая яйца на сковородку.
В прихожей зазвонил телефон, и я, не дослушав умных речей отца, пошла туда. Сняв трубку, я услышала голос Еремеи:
– Ира, что там у тебя случилось? Я услышала твой крик, а потом связь оборвалась? Я перезванивала, но соединения не было. Все в порядке?
– Нет. Происходят странные и страшные вещи, – зашептала я в трубку, но папа, похоже, был так увлечен кулинарным процессом, что не обращал никакого внимания на мой разговор по телефону.
– Значит, если я правильно поняла, ты сняла порчу сначала с одной подружки, потом с другой, положила оба клубка в одну сумку, а затем они оказались скрученными в один, так? – перебила меня Еремея.
– Да. А что, этого нельзя было делать?
