— И как тебя приняли мои родители?
— В высшей степени любезно и немного… снисходительно. — Эрнест лукаво усмехнулся.
Марджори засмеялась, и от первоначальной неловкости не осталось и следа.
— Но рисунок тебе продать отказались. Я угадала?
— Угадала. — Эрнест задумчиво сдвинул брови. — Когда истекает срок твоей стажировки в Британском музее?
— Через три недели.
— Значит, в следующем месяце ты уже могла бы приступить к работе у меня? Извини, — перебил он сам себя, — я не спросил, что ты решила.
Марджори опустила глаза и уставилась на свои руки в перчатках из тонкой мягкой кожи. Не могла же она признаться, что со вчерашнего вечера мысли ее заняты совершенно другим!
— Я еще ничего не решила, — честно призналась она.
— Наверное, у тебя уже есть и другие предложения?
Ей показалось, что в его вопросе таится какая-то двусмысленность, поэтому она не стала рассказывать ему о письме Кристофера. Даже имя его ей не хотелось упоминать в разговоре с Эрнестом. То, что творилось с ней после встречи с Гриффитом, казалось ей изменой старому другу, человеку, которому она когда-то дала обещание стать его женой. Пусть они и не были формально обручены, сознание вины подсознательно терзало ее в последнее время, и только сейчас Марджори ясно это поняла.
— Ничего особенно интересного, — нехотя ответила она, слегка порозовела и нахмурилась, поскольку пришлось солгать. Как искусствоведа предложение Кристофера больше привлекало ее, нежели работа в магазине Гриффита.
— С такими родителями, как у тебя, ты могла бы вообще не работать. Занялась бы домашней коллекцией для собственного удовольствия, — заметил Эрнест. — Но тебя такое положение не устраивает, я прав?
— Не устраивает, — подтвердила Марджори, взглянув на его мужественный профиль с тяжелым подбородком. — Как ты догадался?
Эрнест улыбнулся.
— Мне почему-то кажется, что мы с тобой сделаны из одного теста. — Удерживая руль одной рукой, он быстро накрыл ее узкую кисть другой рукой и нежно сжал ее.
От его прикосновения озноб пробежал по спине Марджори. Она застыла на сиденье. Хватило одного прикосновения Эрнеста, чтобы тело, которое ей удалось приструнить с помощью холодного душа, вновь заговорило о себе требовательно и властно. Она напрягалась изо всех сил, чтобы ничем себя не выдать.
К счастью, в это время Эрнест отвлекся.
— Смотри, вот это место, о котором я тебе говорил. Если бы не Каналетто, мы никогда не узнали бы, как здесь все выглядело в восемнадцатом веке.
