— Не слышал никогда. Ты у нее у самой, у Марии Петровны спроси. А почему тебя это так взволновало?
— Да так… Просто… Подумал: вот дядя Саша и Алешка умерли, а я их только по фотографиям в альбоме и знал. Стало интересно. Сколько еще на свете кровной родни, с которой я не знаком. Вот и все.
Олег встает и наливает себе еще чаю.
* * *
Ночь. Надя и Олег в темной спальне, в постели, лихорадочно любят друг друга. Наконец, Олег со вздохом откидывается на спину. И говорит — неожиданно громко и четко:
— Боюсь смерти. Я боюсь смерти, Надя.
— Что ты… Тише, Сережа услышит… Почему тебе это в голову пришло? — шепчет Надя, приподнимаясь на локте и покрывая его лицо и грудь быстрыми поцелуями. — Все же хорошо, врачи говорят, следует ожидать длительной ремиссии, состояние стабильное, никаких следов опухоли, химиотерапия помогла…
— Не знаю я, чего следует ожидать. Не верю врачам. Боюсь боли. Боюсь смерти, — шепчет Олег. — Я сейчас только понял, как сильно я боюсь смерти. Я не хочу умирать, Надя. Я жить хочу, — Олег вдруг всхлипывает, как ребенок.
— Ну, что ты, что ты, милый! Родной мой! Олежек! Ты не умрешь… Ты уже здоров… Не думай об этом вообще!
— Да. Я не умру. Не умру, — лихорадочно шепчет Олег и прижимает к себе Надю.
* * *
Квартира Марии Петровны.
Мария Петровна — веселая, нарядная, тщательно причесанная — принимает гостей: семью Говоровых. Надя помогает ей накрывать на стол: носит из кухни тарелки со всякой снедью. Олег и Сережа сидят на диване, просматривают фотоальбом.
— А вот это я — маленький, — говорит с улыбкой Олег. — Теперь самому на себя смотреть смешно… Штаны какие-то куцые… Клюшка эта дурацкая… Я ее даже поднять не мог, а туда же — хоккеист! Это летом-то…
— Ну, существует же хоккей на траве, — примирительно говорит Сережа. И потом, ты здесь не маленький совсем, а большой.
— Для тебя — большой. Мне здесь девять лет. Но на самом-то деле — маленький…
— Нет. Большой. И не смешной, — Сережа прижимается головкой к отцовскому плечу. Берет его руку в свои, гладит. Переворачивает — и видит четкий темный кружок на запястье:
— Ой, что это, папочка?
— Синяк. Не обращай внимания, — Олег выдергивает руку из рук сына, торопливо натягивает край рукава, чтобы закрыть пятно, и переворачивает страницу альбома. — О, а это я в пионерском лагере! Ты-то, небось, и не знаешь, на свое счастье, что такое эти пионерские лагеря?!
Мария Петровна и Надя снуют между кухней и комнатой, потом задерживаются на кухне, оттуда доносятся их голоса:
