Он рассмеялся:
— Много ли для этого нужно? Соответствующее сочетание генов, незаурядный интеллект, обостренное чутье, врожденный талант и инстинкт выживания на уровне шестого чувства — только и всего.
— Ты, однако, самоуверен. А вот судье Коноверу ты кажешься совершенно другим, — поддела его Лори, подкатываясь поближе в кресле на колесиках, чтобы увидеть, чем он так увлечен. Так и есть, читает одну из многочисленных справок по делу об абортах «Найдел против штата Иллинойс».
— Что ты еще хочешь мне сообщить?
— Судья Коновер, я говорю, считает тебя грубым, беспринципным и черствым, даже жестоким.
Оторвавшись от справки, Кларенс улыбнулся ей холодно и жестко. Потом откинулся в кресле, закинув руки за голову:
— Ах, судьи, судьи… Плюхаются утлым задом в пожизненно подставленные им начальством кресла, а того не разумеют, что это всего-навсего итог убого прожитой жизни: политически благонамеренных выступлений, встреч с нужными людьми, писаний в правильном, угодном администрации духе. И эти приспособленцы, напялив черные мантии, творят законы — во время, свободное от ссор с женой, заискивания перед очередным сенатором и визитов к своему психиатру.
— Каковым является твой отец, например?
— Именно отец, несравненный мой папаша, личный психоаналитик звезд, поверенный тайн властей предержащих. Насобачился гладить по шерстке их самолюбие, объяснять, почему они достойны своего высокого положения… Господи, Лори, никто же не знает их с изнанки. А изнанка такова, что тех же самых людей можно заставить перед тобой на брюхе ползать, если знать их чувствительные места. — Он повернулся к ней, взял за подбородок: — Давай лучше целоваться.
— Не здесь же.
— А чем здесь плохо — никого нет, мы одни, не упрямься!
Он стал жадно ее щупать, она оттолкнула его руки.
— Уймись, Кларенс… погоди… позже.
— С какой стати? Только потому, что мы в священных стенах Верховного суда? Лори, хочешь, приобщу тебя к почти государственной тайне? У моего шефа Поулсона полным-полно грехов за душой. Каких именно, когда и с кем — знаю я один. Сегодня он призвал меня для серьезного разговора, не выдержал и разорался на меня. Пришлось напомнить ему, разумеется, тактично, без крика, об одном из его прегрешений. Он тут же дал задний ход. Но при этом, натурально, сохранил полное достоинство. Чего-чего, а внешнего достоинства верховному судье Джонатану Поулсону не занимать! Но и он пошел на попятный. Чем доставил мне огромное удовольствие. Поэтому и своему старому дураку постарайся внушить, что, если еще раз раскроет пасть на мой счет, я разглашу всенародно совсекретные эрогенные зоны его жены.
