Каждый год папа возводил во дворе высокую снежную горку для детворы. Он заливал снег водой, и мы катались с ледяного склона. Я нередко возвращался с улицы в синяках, а то и с разбитым носом...
Приезд маминой мамы, папиной тещи и нашей бабушки (в одном лице) всегда был праздником. По крайней мере, для нас. Бабушка жила под Казанью, до Набережных Челнов ей было пять-шесть часов на поезде. Подвижная и веселая, со звонким голосом — лет тридцать она работала в хоре, ну не женщина, а песня! Мы с сестрой катали ее на санках, как олени Снежную королеву. Сани обязательно переворачивались вместе с королевой, и мы все трое хохотали до слез. Потом забег повторялся. Иногда мы с бабушкой отправлялись на огромный каток рядом с ДК КамАЗ — и часами рассекали лед, визжа и падая.
Для ребенка зима в Набережных Челнах была красивой сказкой. А как ее провожали! Фирменным праздником города была Масленица — с раздольными гуляньями, с сотней видов блинов и финальным сжиганием чучела. Не знаю, как сейчас, а тогда все самое живописное происходило на трех центральных площадках — Азатлык, парк аттракционов на ГЭСе и Новый город. Детвора с восторгом каталась на каруселях и американских горках, и визг стоял на всю округу. Мы никогда не пропускали Масленицу. Так и шли всем семейством: родители, Лена и я.
***
О, Лена, это взрывной коктейль из любви и ненависти! Моя сестренка терпеть не могла своего братца-погодка. И одновременно она меня обожала — так умеют только дети. Лена была намного выше и крупнее меня, да к тому же оттачивала свои бойцовские качества на дворовых мальчишках. А уж мне доставалось от нее несравненно чаще. Зато она была незаменимым союзникам в серьезных делах, которые взрослые почему-то называли шалостями.
Помнится, мы с Леной обожали ломать стулья, разрисовывать и срывать обои. Как-то раз я изобразил на стене нашей комнаты огромное пахнущее гуашью солнце — оно прекрасно гармонировало с голубым фоном. Родители не восхищались, но терпели. Когда мы окончательно дорвали обои в детской, эти куски плотной бумаги с виниловым покрытием пошли на игрушечные столы и стулья. Кроме самодельной мебели, у стен комнаты стояли две раздвижные софы на вырост. Мы засыпали на них, рассказывая друг другу разные истории...
>Я С ИГРУШЕЧНЫМ АВТОМАТОМ
Малышами мы частенько бывали в гостях у наших родственников по фамилии Суховы. Там я постигал азы музыкальной культуры. У Суховых была громадная фонотека — бобины и пластинки Высоцкого, «Битлз», Фредди Меркьюри, Уитни Хьюстон и многих других. Коллекция по большей части состояла из записей «массовых» групп и артистов. Такая музыка нравилась не всем — и это делало ее еще более притягательным лично для меня. Я надевал наушники, усаживался на ковер и забывал обо всем на свете. Начиналось волшебство.
