Конвоиры вцепились ему в плечи, чтобы снова усадить, но Фролов слабо махнул рукой: отпустите, мол, оставьте в покое.
— Я и не собираюсь вас больше ни о чем спрашивать, — сказал брезгливо. — Теперь с вами будет разговаривать следователь… Уведите!
— Глаз с него не спускайте! — громко и неожиданно хрипло, от долгого молчания, судя по всему, попросил капитан. Добродушное лицо его было бледным и словно бы усохшим. — Этот тип, как я понял, тот еще шельма. Убежит, чего доброго!
Арчев, уже у двери, обернулся.
— Напрасно тревожитесь, — глядя в глаза капитана, сказал, кривя рот. — Пароход я не покину, даже если будете гнать. Доберусь с вами до города, а вот уж там-то…
— В тюрьму, — желчно уточнил капитан. — А оттуда… — поднял глаза к потолку, развел ладони.
— Что ж, на миру и смерть красна, — Арчев усмехнулся. — Если дело дойдет до такого финала, я ведь не один к стенке встану. Всех, кого знаю и не знаю, прихвачу с собой.
— Топай-топай, — конвоир подтолкнул его.
— Что это за «сорви лай» или как там? — Капитан облегченно выдохнул, расслабился, когда за пленником закрылась дверь. — Очень уж господин атаман встревожился, когда вы об этой самой «сорви лай» упомянули.
Фролов, поставив на колени мешок Арчева, выкладывал из него на стол содержимое: исподнее белье, толстую книгу «Историческое обозрение Сибири», собольи шкурки, чистые портянки, икону Георгия Победоносца, плоскую шкатулку из слоновой кости. Встряхнув мешок, высыпал десятка два патронов.
— «Сорни най?» — переспросил, думая о своем. — «Сорни» значит золотой, золотая. «Най» имеет два значения: огонь и молодая красивая женщина. Золотой огонь… — Поднял крышку шкатулки, из которой встопорщились фотографические снимки. — В местном пантеоне Сорни Най — добрая, веселая, юная богиня. — Взял двумя пальцами, словно боясь обжечься, верхнюю фотокарточку, принялся хмуро разглядывать ее.
— Красивая, молодая… Золотая, — задумчиво повторил капитан. — Золотая богиня… Золотая Баба? — Изумленно воззрился на Фролова.
Тот, отложивший в сторону фотографию и потянувшийся за следующей, не донес до шкатулки замершую над столом руку. Поднял взгляд на капитана, прищурил в раздумье левый глаз.
