— Ишь чего, колдун плешивый, удумал: глаза отводить! — Парамонов нервно хихикнул, наложил пятерню на лысину Ефрема-ики, толкнул несильно. — Спасибички скажите, вашбродь, что я в зенки его лешачьи не смотрел, за кинжалом следил. — Задрал голову, почесал сквозь взлохмаченную бороду подбородок. — А энтим фокусам — по живому мясу резать меня не напужаешь. Еще чище умею: звездочками…
— По чужому телу, — отрывисто уточнил Арчев. Потер лоб кулаком, в котором держал револьвер, передернул плечами. — Черт-те что! Вульгарный гипнотизм, а я, как гимназистка… Не придуши его, олух! — прикрикнул на Степана.
Тот отпустил старика, поглядел набычившись на испачканные кровью ладони, вытер их о штаны.
Ефрем-ики с трудом распрямился, покрутил головой, потискал пальцами горло. Стянул рваную рубаху на груди, прикрывая багровый, теперь уже слабо кровоточащий рубец и замер, прислушиваясь.
Снаружи доносились крики, плач, подвывание, перекрываемые свирепым, захлебывающимся лаем Клыкастого и Хитрой. Хлопнули один за другим два выстрела — собаки, пронзительно взвизгнув, смолкли.
Аринэ с Дашкой, жена Демьяна с Микулькой на руках, старуха показались все разом в дверях и тут же отшатнулись, отпрянули, оборвав стенания, — увидели на полу убитого.
Кирюшка, взмахивая наганом, тычками и пинками загнал в избушку женщин. Те, не пряча больше свои лица, робко обогнули тело Демьяна, остановились над ним недвижно. Дашка захныкала, но бабушка закрыла ей лицо ладонью, прижала девочку к себе.
— Ну, милые дамы, отвечайте, — Арчев поднял над столиком револьвер, щелкнул предохранителем. — Кто отведет нас на имынг тахи? Ты? — направил оружие на старуху. — Ты? — повел стволом в сторону жены Демьяна.
— Зачем баб пугаешь? — презрительно спросил Ефрем-ики. — Говорил тебе: мужики Сатары знают, бабы — нет… Теперь только я да Еремейка знаем. — Смело и зло поглядел в глаза гостя-врага. — Еремейка далеко, а я не скажу.
— Скажешь, морда остяцкая! — Кирюшка замахнулся на него, но Арчев удержал сообщника за руку.
— Хочешь жить, красавица? — Он прицелился в Аринэ. — Где Еремейка?
— Не нада-а-а… Не убей! — взвыла девушка, не отрывая переполненных ужасом глаз от черной дырочки дула. — Ушел Еремейка! Куип-лор ягун ушел…
— Мое! Суйлэх вола![5] — рыкнул дед. И когда внучка резко, точно ей под коленки ударили, присела, повернулся к Арчеву. — Как Куип-лор найдешь? — Ненавидящий взгляд старика пропитался язвительностью.
— Найду, — уверенно пообещал Арчев. — Мать объяснит дорогу. — И, показав револьвером на Микульку, коротко кивнул Кирюшке. — Займитесь мальчиком, Серафимов.
