— Привет, Наумофелия!
— Ждравштвуй, ижборождивший вше моря, — прошепелявила ему в ответ девушка под зелёной вуалью.
Петр прислушался внимательнее. Вот как! Hay преследует его и на Шепелявой улице! Она определённо боится, чтобы он не убежал из сна.
— Кто это? — спросил он моряка.
— Наумофелия? — Моряк едва не захлебнулся от смеха. — Это экшкуршовод по ждешнему паноптикуму. Жнаете, што такое паноптикум? Это крашивый дом, в котором находятшя одни только шкажочные першонажи. Давайте попрошим её и она наш туда проведёт.
Он подошёл к Наумофелии, но в этот момент с треском отворились двери, в помещение вбежали четыре обезьяны, которые начали скакать и прыгать друг через дружку. За ними с достоинством вошла старая обезьяна в сборчатой юбке и силоновой блузке и сказала:
— Дайте этим ожорникам цетыре штакана кокошового молока. — Потом она глубоко задумалась. — А я, позалуй… Што бы мне такое выпить? — Она несколько раз подпрыгнула. — А я, позалуй, выпью бананового шоку.
Когда моряк и Пётр опомнились от суматохи, которую наделали обезьяны, они увидели, что Наумофелия исчезла. Просто испарилась.
— Мозет быть, она узе вернулашь в паноптикум и здёт наш там? Посли, — сказал моряк, но в его гулком голосе чувствовалось удивление.
Дом с надписью
выглядел покинутым. Висячий замок на воротах и опущенные жалюзи свидетельствовали о том, что паноптикум не работает. Но моряка не так-то просто было провести. Он начал бить в дверь тяжёлым кулаком.
Ничего. Ни шороха, ни единого звука.
Моряк продолжал колотить в дверь.
Снова ничего. Ни слуху ни духу.
Моряк нажал на двери так, что петли заскрипели.
— Цего вы ломитешь? — послышалось за их спиной. Они быстро оглянулись. На тротуаре стояла девушка в зелёной вуали.
— Мы хотим… — начал моряк. Но девушка прервала его:
— Паноптикум ведь переехал.
— Ах, вот оно цто! — удивился моряк. — А куда?
— На Шошеднюю уличу, — сказала девушка нежным голоском. — Я провозу ваш туда.
Моряк очень растерялся:
— Нет… Не надо… В конче кончов, нам не обяжательно шмотреть паноптикум. Правда, пан Пётр?
— Я бы хотел пошмотреть паноптикум, — твёрдо сказал Пётр.
— Тогда идите туда шами, — пробормотал моряк. — Не то цтобы я боялшя, но у меня шегодня ешть ещё дела. Так до швидания!
— До швидания! — ответила девушка в зелёной вуали и засмеялась, увидев, что моряк удирает от них длинными прыжками. — Он боится! — сказала она пренебрежительно.
— Вас? — поинтересовался Пётр.
— Меня? Нет, не меня, хотя многие меня изрядно боятся. Но на Соседней улице запрещено шепелявить, и моряк боится, что над ним там будут смеяться.
