В моем сознании, словно в диапроекторе, замелькали видения жуткого стихийного бедствия и его последствий, уже порядком подзабытые. Я непроизвольно вскочила, хватая ртом воздух и желая побыстрее убраться к черту из этого жуткого места посреди болот, поросших мхом и кривыми плакучими деревьями. Меня, как маньячку, тянуло забиться в судороге, чтобы стряхнуть с себя образы, липнущие к коже, но усилием воли я осталась невозмутимой. Глубоко вдохнув и вцепившись в край черной футболки, я прокашлялась и сказала:
— Благодарю вас, доктор Жиру, что смогли встретиться со мной, несмотря на поздний час. Мне, кажется, пора.
Я медленно развернулась и направилась к двери, не очень-то представляя себе, куда мне теперь идти и что предпринять. Пока главным для меня было просто идти.
— Вы желаете забрать ее вещи? — спросил доктор Жиру.
Я застыла на месте.
— Формально они теперь ваши.
Внутри у меня все сжалось. Я обернулась.
— Кажется, в камере хранения осталась какая-то коробка. Я сейчас принесу. Прошу… — указал мне на скамейку доктор. — Я вернусь буквально через минуту.
Скамейка. Посидеть. Хорошая мысль! Я тяжело опустилась на край скамьи, уперла локти в колени и устремила взгляд на свои сведенные перевернутой буквой V ступни. Я так сидела до тех пор, пока не вернулся запыхавшийся доктор Жиру. Он принес выцветшую коричневую обувную коробку. Она выглядела довольно увесистой, но, к моему удивлению, даже разочарованию, оказалась совсем легкой.
— Спасибо. Ах да, вот еще что… Моя мать похоронена где-то в окрестностях?
— Нет. Ее похоронили в Греции.
Я не сразу поняла.
— Вы хотите сказать, в каком-то американском городишке с названием Греция или?..
Доктор Жиру улыбнулся, сунул руки в карманы и покачался на каблуках.
— Не-ет. В настоящей. Оттуда приехала семья и затребовала ее тело. Я уже говорил, что в тот период я здесь не работал, но сведения, наверное, можно раздобыть в следственном управлении. Например, на чье имя была выдана расписка в получении, и все такое прочее…
Семья.
Это слово показалось мне таким чуждым, таким фальшивым, что я усомнилась, не ослышалась ли я. Семья. В сердце, вдруг сделавшемся невесомым и воздушным, встрепенулась надежда, готовая вылиться в мелодию из диснеевского мультика, исполняемую премиленькими синичками в сопровождении поющих белочек.
Но нет. Пока обождем. Не все сразу.
Глядя на коробку, я тут же укротила свой порыв. Прежде я так часто обманывалась, что не могла сразу поддаться чувствам. Я гадала, какие еще ошеломляющие открытия готовит мне нынешний вечер.
