— А заменить одного?
— Никак нельзя. Плотогоном быть не так-то просто. Не всяк справится. У нас каждый из них на особом счету. Опасная, тяжелая эта работа. Поверьте, что если бы мне зарплату повысили в сотню раз, я бы и тогда не согласился. Ежеминутный риск. А потом и заменять некем. У нас все работают. От шестнадцати до семидесяти лет бездельников нету.
— Так. А Владимир Журавлев? Где он?
— Этот здесь. В Ногликах работает. Прислали его к нам придурковатым. Но сейчас ничего. Поправился будто бы. Теперь на пристани работает. Сортировщиком леса. Работал грузчиком в порту.
В бригаде. По десять часов. Хорошо себя проявил. Послали приемщиком плотов. Он попросился на другой участок.
— Так, так. Погодите минуту. Давайте уточним. Как я понял, он принимал лес от плотогонов?
— Разумеется.
— И у Беника?
— Само собою. А что в этом необычного?
— Ничего. Сколько он работал приемщиком?
— Сейчас проверим. Так. Ровно один день. Вот по табелю. Смотрите.
— Какого числа и в каком месяце?
— В прошлом году.
— Так, ну а чем он мотивировал свою просьбу о переводе на другой участок? У вас есть заявление его по этому поводу? — оживился Яровой.
— А как же, вместе с приказом начальника о переводе, на другое место работы.
— Найдите пожалуйста.
— Вот читайте. В связи с недостатком в образовании, с большой нагрузкой, с образовавшейся задержкой плотов, — сказал главбух.
Яровой внимательно прочел заявление и резолюцию: назначить сортировщиком леса.
— А разве недостаток в образовании не мешает ему на новом месте? — спросил следователь.
— Видите ли, у него сейчас работа полегче. Это несомненно. Ведь там на приемке он один должен был определить породность и сортность древесины. Проверить соответствие размеров сортиментов. Определить процент ошкуренности бревен. А это не пять и не десять кубометров, а тысячи. И все через его руки. Без помощников. А это нелегко. Вот и отказался.
Яровой недоверчиво покачал головой. И спросил:
— А чем он сейчас занят?
— Теперь он работает для нужд мебельных фабрик нашей области и Дальнего Востока. Со сплавной древесиной другие работают.
— Чем он занят? — повторил Яровой вопрос.
— Проверяет и документирует сортность, породность, размер сортиментов определяемого леса. Замеряет кубатуру. И отправляет под погрузку на суда.
— Значит, он материально-ответственное лицо?
— Да.
— А вы знаете о статье, по которой он был судим?
— Знаю.
— Так как же вы, главбух, дали свое согласие? Ведь он и поселенец?
— Ну и что? Он не положит бревно в карман. А деньги перечисляются со счетов предприятий-потребителей на счет поставщика прямо в банк. К нему в карман попадет только зарплата. Кроме того, лес у него не в подотчете на длительное время, а находится в постоянном обороте. К тому же и над Журавлевым есть контроль. Двойной. На самих судах — при погрузке и непосредственно на предприятиях при получении леса — на складах. Там каждый кубометр учтен. Да и мы, бухгалтерия, проводим постоянно встречную сверку документов. Так что воровство исключено. И такая материальная ответственность только дисциплинирует Журавлева. А потом, если бы он украл, предположим такое, куда бы он дел этот лес? Кому и куда мог сбыть? Это же смешно. В лесу лес продавать? Отсутствует объективная возможность сбыта. Она исключена. К тому же, поселенцы, дорожа поселением, предстоящей свободой, работают честнее иных свободных. У них есть цель — освобождение. И даже возможности наказания страшатся все.
