А вот с последним — аргентинцем по имени Альфонсо — вышла незадача. Он получил только легкое касательное ранение плеча и успел спрятаться за колесо шасси. Там, в укрытии, Альфонсо нашарил в кармане рацию и поднял тревогу.
Поначалу никто из парней не хотел верить якобы раненому часовому, который, к тому же, не в состоянии сообщить ничего внятного. «Какое „стреляют“? Кто?» «Я не знаю, мадонна рамера! У меня дыра в плече!» «В заднице у тебя дыра, брат.»
Индус Зегдев вообще был убежден, что это — розыгрыш в исполнении записного весельчака с борта «Бульдога», Свистуна Хэнки. Тот любил всякие экстремальные приколы и голоса у них с раненым Альфонсо были почти неотличимы. И только когда Тото Красавчик, блюя алой кровью, как-то очень по-цирковому вывалился из кузова багги на землю с простреленной навылет грудью, до Зегдева дошло: не розыгрыш.
— Народ, они в камышах! Дикари в камышах! — закричал Свен по рации. — Бегут к нам, твари!
И впрямь, теперь не заметить «дикарей» было невозможно: толпа перепачканных грязью бородачей, одетых на охотничий манер, мчалась к флуггерам!
— Что у них, черт возьми, в руках?! — визгливым от страха голосом спросил Анатоль у Свена, который, хоть и был вожаком, сегодня исполнял обязанности пилота «Малаги» вместо слегшего от дизентерии Попрыгунчика Мэта. — Копья, что ли?
Вопрос Анатоля был непраздным. У аборигенов на вооружении состояли крайне странные штуки: трехметровые деревянные жерди с загадочными черными утолщениями на конце, а еще — вилы с добела наточенными зубьями.
Два самых рослых «дикаря» — а это были дюжий бортник по имени Млад и главный богатырь деревни Алеша — размахивали громадными деревянными молотками-киянками, казалось бы совершенно неуместными в век огнестрельного оружия.
Еще более необычными предметами экипировки дикарей являлись продолговатые штуковины, болтающиеся в заспинных кожаных чехлах.
Ну и наконец, загадку составляло содержимое вместительных деревянных ведер, которые волокли самые молодые бойцы отряда.
— Кажется, нас ждали. Это засада! — проявил сообразительность Анатоль.
В его голосе прозвучала неожиданная теплота. По правде сказать, и в предыдущие разы Анатолю, русскому по крови, было жаль наивных муромчан, остававшихся без стада, и он в каком-то смысле был даже рад, что в этот раз местные не сплоховали. К его счастью, эта теплота ускользнула от внимательного обычно Свена. Ему было не до тонкостей психологии.
— Какая, к дьяволу, засада! — зло прошипел Свен. — Мы позавчера сюда лететь решили. Откуда им знать то, чего мы сами не знали?!
