Дождавшись, когда Дитзи уснет, он взял из шкатулки резную брошь и собрался в путь. Во тьме на охоту выходили ночные хищники, и лес был гораздо опаснее, чем днем, но доктор Хувс уже принял решение и не мог отступить. До границы леса опасаться было нечего, бурый пони быстро доскакал до опушки бодрой рысцой, а оказавшись в лесу, пошел крадучись и прислушиваясь к окружающей обстановке. Зверей, бродящих по земле, он замечал за несколько сот метров, но кто-то мог прятаться на ветвях — почувствовать их было сложнее. Зашуршали листья, и Хувс резко отпрянул, уворачиваясь от спрыгнувшей мантикоры. Зарычав, зверь попытался броситься вперед и внезапно почувствовал, как лапы буквально прилипли к земле. Его разъяренный рев разнесся по всему лесу, распугав все остальное зверье в округе. Пленившее мантикору заклинание должно было ослабнуть только через несколько часов, и, весело фыркнув, доктор Хувс заторопился дальше.
Место силы располагалось на маленькой полянке, обрамленной каменными валунами. Вкопанные вертикально высокие камни стояли через равные промежутки, а сверху на них лежали обтесанные плоские каменные плиты. Кто и когда мог подобное сделать, оставалось загадкой, доктор Хувс считал, что это результат трудов древнего земного мага. Бурый пони подошел к небольшой плите, лежащей в центре круга, и сразу же занялся делом. Выложив на камень резную брошку, он активировал поисковое заклинание. Магия этого места действительно работала — над брошью возник целый клубок нитей, ведущих в разные стороны. Какие-то были ярче, какие-то бледнее — но высветились все, имеющие к брошке хоть какое-то отношение. Исследуя нити, земнопони как-бы пробовал их на вкус и запах, быстро отбрасывая лишние. Постепенно он убрал все мимолетные связи с теми пони, что хоть раз притрагивались к украшению. Потом стал разбирать более прочные нити: убрал ту, что пахла скипидаром — она вела к пони, варившему лак; отбросил отдающую железом нить, указывающую на кузнеца, сковавшего зажим; и под конец скрыл яркую линию, тянущуюся к Понивилю, которая пахла серой пегасочкой. Осталась последняя нить — очень тонкая и бледная из-за чрезмерной удаленности, но самая прочная из всех, что были на брошке.
Доктор Хувс испытал удовлетворение от хорошо проделанной работы, но одновременно с этим чувством пришла и досада: до последнего момента он подсознательно надеялся, что принцесса Селестия ошиблась, и обнаруженная ею связь принадлежит постороннему пони. Теперь никаких сомнений не оставалось, Карви, живой и здоровый, обретался где-то на границе с грифоньей империей всего в полутора тысячах километрах. Хорошенько запомнив место назначения, Хувс развеял остатки заклинания, убрал брошку в карман и заторопился в сторону дома.
