Когда в коридоре оставалось всего несколько человек, а кот не подавал признаков жизни, Губернатор затоптался на месте, как будто наложил в штаны. А когда у дверей умывальника остались только бригадир, Суицид и он, а кот так и не подал знака, педофил вытер пот с лысины, зажмурил глаза и шагнул в умывальник, как в прорубь. К всеобщему удивлению, кот-ясновидец оставил педофила без внимания. Не подал знака кот и на прикосновение бугра и Суицида. И тогда все поняли, что эксперимент провалился.
Факир был пьян и фокус не удался, - злобно хихикнул ехидным голосом из дальнего угла горбатый, активный гомосексуалист по погремухе Горбачев. - И я всё предвидел. Котяра энтот обнаковенный жулик и прохвост. А Куклачев никакой вовсе не профессор, а всего лишь дрессировщик вшивый и циркач кошачий. И ты, Суцид, ни какими иллюзиями не отмажешь своего семейника. От него все неприятности. Пока Плешивого не было, у нас в бригаде, все было на месте. А карамельки в его проходе отыскались. Энто улика весомая. Cчас погоним гонца к смотрящему зоны. Пусть с вором в «законе» советуется и принимает решение. В нашу пользу.
«Обиженные», усмотрев в словах Горбачева глубокий смысл, начали выражать агрессивное нетерпение, и сходка могла закончиться для Плешивого плачевно.
Педофил, под тяжестью неопровержимых улик и веских горбачевских демагогических аргументов, потерял веру в Суицида и благополучный исход дела. Он начал сдавать психологически, побелел лицом и, пользуясь темнотой, стал незаметно пробираться к выходу. Но маневр не удался. Дверной проем наглухо перекрыл воспрянувший духом Лисий Хвост и многообещающе прошептал педофилу на ухо:
Теперь не сорвешься. Мы тебе руку ломать не будем. Как только смотрящий лагеря даст «добро», мы тебя продырявим. И даже Суцид тебя не спасет. Он на зоне теперь не в ролях. И за тебя с авторитетами воевать не потянет. Кишка тонкая. Cамому ноги уносить надо. Не зря же на «петушатню» законопатился. Кончилось его время. Он теперь «никто» и зовут его «никак». И бригадир еще старое припомнит, как он его прилюдно «отфаршмачил».
На вору и шапка горит, - громогласно заявил, почувствовавший поддержку, Горбачев. – Держи его, Хвост. Плешь хотел стать на «лыжи» и уйти от ответа. Пора его раскупоривать. Давайте слать гонца к смотрящему.
Аудитория одобрительно загудела, требуя справедливого наказания.
Суицид включил свет, поднял на уровень груди левую руку ладонью вверх и громко приказал:
