«Беломорско–Балтийский Канал им. Сталина. История строительства» (далее – «ББК») стал первым успешным опытом так называемого «бригадного творчества» большой группы писателей во главе с Горьким. Книга являла собой образец полиграфического искусства и стала «подарком» советских писателей XVII съезду партии, вошедшему в историю как «съезд победителей» (а затем – как «съезд расстрелянных»). Она появилась на пике короткой сталинской «оттепели», завершившейся 1 декабря 1934 года убийством Кирова. Наполненный славословиями вождю и покаянными речами его бывших оппонентов, съезд короновал Сталина. Сразу после него началась эпоха Большого террора, пиком которой стал 1937 год. В том году книга и была запрещена. Но не только, конечно, потому, что в ней прославлялся тогдашний глава ГПУ Генрих Ягода и другие руководители ГПУ и ГУЛАГа, объявленные теперь троцкистами и шпионами, а в числе участников и организаторов издания были репрессированные тогда же такие литературные деятели, как Леопольд Авербах и др., но и потому, что замене и переработке подлежал сам дискурс «ББК».
Об этой книге писалось много и в момент ее выхода (о ней даже разгорелась дискуссия на Первом съезде советских писателей), и в годы перестройки. Неоднократно обращались к ней и западные историки. Традиционный советологический подход к этому изданию был сформулирован в книге, специально посвященной «Истории строительства ББК» и вышедшей в США уже в конце 90–х годов: «фактически, она мифологизирует, институционализирует и легитимизирует использование насильственного труда и власти ОГПУ как метод создания нового советского общества»[275]. Между тем в «Истории строительства ББК» мы имеем дело прежде всего с литературой.
Можно определенно утверждать, что эта книга – огромный, вероятно, самый большой советский производственный роман: невыносимо скучные и длинные рассказы о производственных участках, о разных вариантах проектов, сооружений и строительства, об экспедициях, о путях и технических приспособлениях, обоснованиях и т. п. Эту книгу описывали по–разному[276]. И все же прежде всего – это образцовый соцреалистический роман, еще сохранивший элементы авангарда (его и надо рассматривать в контексте производственного романа эпохи первой пятилетки наравне с романами Ильи Эренбурга, Валентина Катаева, Мариэтты Шагинян и др.). Жанрово эта книга, несомненно, располагается на границе, за которой производственный очерк эпохи первой пятилетки прорастал в производственный роман. Здесь есть практически все слагаемые последнего: перевоспитывающиеся герои–преступники, положительные герои–чекисты, свой воспитательный сюжет – движение от тьмы стихийности к свету сознательности, связь производственных и личных конфликтов, «партийное руководство» в соответствующих коллизиях: борьба за выполнение производственного плана, строительство, перековка через труд и коллектив, (само)разоблачение, переубеждение. Есть весь набор ролей: коммунист как лидер и воспитатель, «анархизированная» масса, все больше проникающаяся сознательностью, бывшие саботажники, иностранцы–спецы, враги (открытые и скрытые). Есть и знакомый хронос (в настоящем все плохо, зато раньше было куда хуже, а в будущем, которое неотвратимо наступает в финале, все прекрасно); и знакомый топос (вначале было болото, хаос, грязь; в конце – гармония, красота созданного канала; места действия: производственные совещания, кабинеты начальников, цеха, строительные площадки). Наконец, как и во всяком производственном романе, повествование движется к сюжетной кульминации: в главе «Штурм водораздела» мы видим и победу над природой, и победу над человеческой природой – вчерашние преступники превращаются в настоящих героев труда (характерное в этом смысле название номера из репертуара агитбригады бывших воров: «Природу научим – свободу получим» (С. 149)).
