— Что-то случилось? — спрашиваю я.
Он мотает головой, но я ему не верю. Мы, персы, слишком глубоко погружены в несчастья, чтобы сопротивляться отчаянию, когда оно постучится в нашу дверь.
— Ты уверен? — настаиваю я, и он кивает.
Я решаю оставить его в покое, ведь именно этого ожидаешь от людей, когда не хочется разговаривать.
Несколько минут он сидит, словно окаменев, пока тлеющий кончик сигареты не подползает к пальцам, потом шепчет:
— У нее есть поклонник.
— У кого?
Я гляжу вниз, на Зари; ее ступни цвета слоновой кости колеблют отражение луны в воде, и она сверкает, как жидкое золото.
— У Фахимех. Парень, который живет за два дома от нее, завтра вечером посылает к ней в дом своих родителей.
Я в растерянности. Я не знаю, что сказать. Люди, упорно сующие нос в чужие дела, редко знают, что сказать или сделать. Интересно, зачем они вообще спрашивают? Я прикидываюсь, будто рассматриваю мерцающие огни города, теряющиеся в сумрачной дали.
— Когда ты об этом узнал? — спрашиваю я наконец.
— Ты вечером ушел, а мы с ее братьями пошли во двор выпить холодной воды, и тогда они мне сказали.
— Она была поблизости?
— Да, — говорит он, пристально глядя в небо, чтобы не дать слезам пролиться. — Она наливала воду из кувшина в мой стакан, когда они мне сказали.
Он вспоминает о сигарете и глубоко затягивается.
— Я сидел на стуле, а она стояла рядом, почти наклонившись надо мной. Она все время, не мигая, смотрела мне в глаза.
Ахмед горько усмехается.
— Она была так близко, что я чувствовал на лице ее дыхание, от ее кожи пахло чистотой — как от мыла, только приятнее. Один из братьев спросил, собираюсь ли я поздравить их маленькую сестру, но слова застряли у меня в горле.
Ахмед опускает голову, по щекам текут слезы. Роняет окурок и наступает на него.
— Она слишком молода, — шепчу я. — Ну, скажи мне, сколько ей — семнадцать? Как могут они выдавать замуж семнадцатилетнюю девочку?
Ахмед безмолвно качает головой.
— Может быть, ее родители отвергнут его, — говорю я, чтобы посеять в его сердце надежду.
— Он нравится ее близким, — говорит Ахмед и вытаскивает из пачки еще одну сигарету. — Он выпускник колледжа, ему двадцать шесть, он работает в Министерстве сельского хозяйства. У него есть машина, и скоро он купит собственный дом в районе Тегеран-Парс. Они ему не откажут.
Он закуривает и протягивает мне пачку. Я представляю себе, как неожиданно появляется мой отец и пригвождает меня к месту неодобрительным взглядом, задевающим больше, чем хорошая оплеуха. И отказываюсь.
