Командир парашютного звена проходил вдоль строя осматривая на предмет правильности крепления застёжек, карабинов, ремней со всех сторон. При этом он не ходил вокруг парашютиста, а грубо крутил его перед собой. Я при таком обращении со мной, чуть не упал от непривычного груза. Он подозрительно посмотрел на меня, но вдруг заметил что-то неверное в креплении карабинов, покрыл меня матом, отстегнул лямки и уходя к следующему парашютисту приказал мне сделать, как «положено».
Я нагнулся подбирая лямки, делая вид, что я что-то поправляю, а сам во все глаза смотрел – где же «обалдуй» - Коля. И увидел – он трепался в кругу ребят нашей команды, забыв обо мне. Вдруг он глянул в мою сторону и я замахал ему рукой. Он подбежал, я говорю ему:
-Командир отстегнул и сказал, что ты что-то неправильно сделал. Поправь!
-Сё там не правильно! Всё правильно!- пристегнул опять лямки и пошёл. Я спросил у соседа:
-Посмотри, пожалуйста, там всё у меня правильно сзади и внизу. Тот посмотрел и сказал:
-Да вроде всё правильно….
Как у меня на душе стало плохо! И я вспомнил некстати, что только отца моего похоронили, который утонул из-за друзей, которых хотел спасти. Но друзья остались живы по независящим от отца обстоятельствам, а отец, желая их спасти – утонул. Но у меня чего-то не хватило, чтобы отказаться прыгнуть… Коля подошёл к нашей команде и что-то им рассказывал, показывая на меня, а те с любопытством смотрели на меня и кивали в знак согласия. Не смог я отказаться!
Поступила команда и мы быстро пошли к самолёту. Помню, что я еле взобрался на коротенькую лесенку-трапа АН-2. Все, как я понял, садятся, разбираясь по весу, чтобы в воздухе тяжёлый не догнал лёгкого и не сел ему в купол.
Меня инструктор пересадил по весу последним, безошибочно определив мой «бараний вес».
Я обратил внимание, что все парашютисты откуда-то достают карабины-защёлки и пристёгивают их к троссу проходящему вдоль самолёта над нашими головами. А я, тщательно осмотревшись, не обнаружил у себя такой «мелочи» ! Ужас! Я был почти в шоке! Я повернулся к соседу-парню послеармейского возраста и, поскольку двигатель самолёта грохотал, уже выруливая на взлётную, и звука голоса было не слышно, то я жестом показал, что у меня нет карабина, который нужно цеплять за трос над головой. Парень что-то понял, неловко развернувшись ко мне и грубо наклонив меня вперёд, что-то достал у меня за спиной на основном парашюте, щёлкнув резинками парашюта и подал мне… Мой карабин! Ура!!! Как у меня отлегло от сердца! Ещё раз –ура! Я привстал, защёлкнул карабин за трос и стал успокаиваться, хотя несколько раз ловил на себе, то ли вопросительные, то ли подозрительные взгляды инструктора. Я чувствовал себя, как шпион в чужом лагере, рискуя каждую минуту, что выяснится, что я здесь случайный.Я помню, что у меня мелькнула мысль: зачем же они цепляются карабинаими?Как же потом прыгать? И тут же успокоил себя - наверное так положено, чтобы перед прыжком отцепиться... Не забыть бы! Наконец мы взлетели! Самолёт сделал круг, противно загнусавила сирена и загорелся, мигая красный плафон над кабиной пилотов. Сердце неприятно ёкнуло...и защемило в душе! Ряд парашютистов – пять человек у противоположной стены встали. Я подобрал под себя ноги и напрягся, чтобы тоже вставать, но боковым зрением увидел, что наша пятёрка, вдоль другой стены не шевелится.
