Но когда он принимается колесить по новой стране из одного города в другой и начинает тонуть в обрушивающемся на него шквале впечатлений, он спасается от гибели только тем, что совершенно отказывается от всяких писем, художественных корреспонденций и нового блокнота.
Сейчас, сидя за письменным столом и поглядывая на ветку черемухи, мотающуюся под харбинским ветром, я думаю о той чудесной японской весне о горах, сверкающих под солнцем, о разливе цветущих вишен… Неужели недавно я бродила в Миадзима, в этом райском уголке? Нет сравнения более избитого, чем слово «райский», но что еще можно представить себе, если видишь такую насыщенную жизнью природу, такие непроницаемые заросли, полные шорохов, птичьих голосов, журчания ручьев… Когда камелия сбрасывает на твои колени тяжелый, охмелевший от солнца цветок, а из зеленого сумрака чащи выходит олень и доверчиво идет тебе навстречу…
Понятно, что человек (вернемся опять к этому несчастному харбинцу), который около двух лет не видел никаких прелестей природы, кроме речки Сунгари, и который основательно промерз от харбинских морозов, попав в такие места, не почувствует ни малейшего желания (если только он не прирожденный турист) ни записывать, ни зарисовывать, ни фотографировать. Куда лучше просто снять туфли и ходить, смотреть, вдыхать аромат цветущих деревьев, а можно вообще закрыть глаза и дремать под солнцем, растворяясь в этой трепещущей синеве…
По-моему, это совершенно правильно. Природу, как самую жизнь, надо вдыхать и чувствовать, а писать об этом можно позже, когда сидишь в четырех стенах или когда неотложно требуются построчные.
* * *
Передо мной на этажерке стоит статуэтка доблестного и благородного самурая. Я привезла его в пару маленькой белой японочке, которая уже несколько лет томится здесь же, на полке, опершись рукою о ветку фарфорового дерева, склонив головку и ожидая своего возлюбленного. Внешне она никак не проявляет своего восторга, но кто знает, что творится в ее замкнутом фарфоровом сердечке!
Самурая мне подарила хорошенькая киноактриса из Киото. Киото — родина красивых женщин. Так говорят сами японцы. У маленькой киноактрисы фарфоровое личико и глаза газели. У маленькой киноактрисы на кимоно цветут вишни…
В Киото мы встретили весну.
До встречи с ней мы жили озабоченно и суетно. Гладили и зашивали театральные костюмы, складывали и раскладывали чемоданы… Приезжая в новый отель, взапуски бросались по коридору, стараясь захватить лучшую комнату, спорили о том, можно ли угореть от хибачи (жаровни), мучили нашего переводчика бесконечными вопросами, носились по улицам, теряя друг друга, удивляясь, негодуя и нарушая правила дорожного движения. (Удивительно, как много шума и беспокойства могут принести четыре недисциплинированных существа!) И это в стране, где все так спокойны и приветливы, что, если случится вдруг велосипедисту налететь на пешехода, оба раскланяются, разулыбаются и не теряя времени отправятся каждый своей дорогой.
