И тебе, махонькому человечку, внимает Сам Господь, изливая
огненную любовь и на тебя, и на них, и на всех. И возгорается сердце огнем, а
по щекам текут раскаленные слезы.
Такая «огненная» молитва давалась всегда с трудом, после
безжалостного уничтожения собственной самости, через самосожжение, прохождением
сквозь адский пламень ревущих страстей. В момент наивысшего мучения черное
отчаяние от видения своего вопиющего ничтожества и мерзости вдавливало
растерзанное «я» в самую смердящую глубину ада.
В миг полного унижения, в сгущении аспидного мрака и
предсмертного стона ¾ с небес
изливалась светлая тихая любовь. А с ней ¾
полное прощение всех, даже наизлейших врагов. Молитвенный вопль Вадима
растворялся в сияющей тишине полного покоя. Ни слова, ни мысли, ни малейшего
смятения ¾ а воцарение в сердце
полного смирения перед этой могучей силой любви. И полное доверие ничтожного
блудного сына прекрасному Отцу, Который знает все обо всех. Но милостиво ждет
твоей, именно твоей ¾ неумелой,
путаной, но искренней ¾ мольбы
за людей. Потому что Он так пожелал.
Однажды во время молитвенного стояния Вадим получил ответ на
терзавший его вопрос: «Почему непрестанные скорби сотрясают мой народ? Почему
страсти наши принимают такие уродливые формы? Почему то, что сходит с рук
другим, нам не прощается?» С одной стороны, налицо вопиющее разгильдяйство и
разудалое веселье, с другой, — полынная горечь пожизненного страдания. И всё ¾ до пика, до боли, до дна.
Почему? И вот ответ: «Кого люблю, того наказываю».
Немалое утешение доставило ему то, что не он один тяготился
подобными сомнениями. Вот что он подчеркнул однажды при чтении покаянного
канона иеромонаха Василия, Оптинского новомученика:
«Вем, Господи, вем, яко биеши всякого сына, его же
приемлеши, обаче не имам силы слезы сдержати, егда зрю наказуемых чад Твоя.
Прости, Господи, и терпение с благодарением даруй.
Разумом постигаю, яко венцы и славу готовиши плачущим и уничиженным,
обаче душа моя грядущим воздаянием и наградами не утешается; скорбь объемлет
мя, егда зрю поношения на искренняя моя. Помилуй мя, Господи, и молитися научи
за враги неоскудевающия».
¾ Это Лотово
томление, сынок, ¾ пояснил отец
Паисий. ¾ Представь, цветущий
город-сад в богатой роскошной долине. И все население погрязло в самом гнусном
грехе, который до сих пор называют содомским. Среди обезумевших полу-людей,
полу-зверей живет праведник Лот. И ничего он не может сделать. Никак не может
повлиять на грешников. Остается только терпеть и молиться. Истекая слезами,
кровью, жизнью…
