— Как он тогда на старом Арбате-то оказался? — в продолжение, скорее, собственных мыслей, чем следуя логике разговора, повесил в воздухе вопрос Федор.
Дерябин внимательно, как бы оценивающе, посмотрел на него, и медленно произнес:
— Дело в том, что пулю, пробившую голову Куницына, не нашли. Значит, его убили не на Арбате, тело туда привезли.
«Вот только кто же, если не менты, это сделал?!» — снова со всей прямотой встал перед Федором вопрос, и в сердце сразу вернулась тревога за Ирину.
— И — что из этого следует? — в полной растерянности не нашел спросить ничего лучшего Федор.
— А ничего, — пожал плечами Дерябин. — Кроме того, что убили его люди серьезные.
— Ну, да, очередное заказное убийство, — погруженный в собственные мрачные мысли, автоматически повторил слова ведущей «Криминального Вестника» Федор.
— Да какой черт заказное?! — неожиданно взорвался Дерябин, вскакивая с кресла. — Вы большее слушайте, что вам по телевизору плетут! А я всего лишь имел в виду, что грохнули его не случайные люди, раз смогли перевезти тело так, что этого никто не заметил. Но если бы это была реальная заказуха, деньги бы остались при теле, профессионалы левый куш не берут. Да уж лучше было бы так, а у ментов-то я уж как-нибудь свое забрал бы. А теперь поди, узнай, где и с кем господин Куницын провел последние часы своей жизни! Черт, это ж надо, с такими-то деньжищами по ночной Москве шляться! А мне теперь что делать, он там на своем том свете подумал?! Если честно, я не представляю, как без этих денег продолжать стройку! Правду он мне говорил, что таджики работают на последнем издыхании и, если срочно не заплатить, работа встанет? Когда у них там по плану забастовка — сегодня? В понедельник?
— Могу только сказать, что просили они денег ровно вдвое против того, что Куницын решил им заплатить, — угрюмо отозвался Федор. — Это я знаю точно.
— Час от часу не легче! Все, мне конец…,- пробормотал Дерябин, бескостным мешком плюхнулся в кресло и сокрушенно закрыл лицо правой, четырехпалой ладонью, чего, судя по всему, на людях никогда не делал.
Вид у него был совершенно убитый. «Ну, вот он и пришел, твой момент истины! — усмехнулся про себя Федор. Ты все выяснил, все проверил. Деньги эти Куницыну не принадлежат, это деньги Дерябина, заказчика строительства. Более того, потеря этих денег, судя по всему, чревата для директора завода большими неприятностями. Хоть сам он, видно, человек небедный, но и полмиллиона — деньги огромные. Может быть, для того, чтобы поддержать на плаву главное дело все своей жизни, Дерябин эти деньги занял, и у него тикают огромные проценты? Все, тянуть больше нельзя; прямо сейчас, в эту секунду, нужно принимать решение: рассказать про деньги, или нет. Подтвердить, прежде всего, себе самому, высокое звание порядочного человека, или, наплевав на все, что прививали родители, что с младых ногтей сам в себе культивировал, взять чужие деньги. Попытаться, возможно, на костях другого человека, построить собственное счастье. И ведь другого такого шанса не будет, Ирина права. И как все-таки хорошо, что на самом деле выбор перед ним, Федором Ионычевым, сейчас не стоит, просто он насколько можно оттягивает прекрасный момент своего морального триумфа. Верно говорят — перед смертью не надышишься. Но выпить-то можно! Федор из и так приполовиненной уже бутылки снова разлил в рюмки, протянул Дерябину. Тот отмахнулся — пей, я не буду.
