В домике на краю мыса Криструн сидит у окна и смотрит в бушующие волны, бледная как смерть. Дождь стучит за окном, и время от времени, когда тяжелый вал разбивается о скалы у подножия мыса, брызги пены барабанят по стеклу. Лицо ее застыло словно маска; черты лица почти нечеловечески неподвижны. Она просидела не шелохнувшись всю ночь, пока не рассвело. На рассвете она встрепенулась и стала озираться по сторонам. Непогода улеглась, но на горизонте не видно ни корабля, ни мачты – ничего, сколько ни вглядывайся.
Некоторое время женщина сидит будто разбитая параличом, потом вздрагивает и поднимается на ноги, вцепившись дрожащими руками в оконную раму, так что суставы белеют от напряжения. Конечно, так оно и есть! Сильная дрожь сотрясает ее тело, она прижимает руку к сердцу. Так оно и есть! Шхуна гибнет, все тонут, и только сыну ее удается спастись, ведь он молод и силен. Все тонут, а Маур плывет, ведь он молод и силен. Она видит, как он барахтается в бушующей пене, при свете молний волосы его отливают платиновым блеском. Ее сын плавает, как молодой тюлень. Криструн плачет от гордости и зовет сына. Снова и снова. Вперед, Маур! Вперед! Она все кричит и кричит, пока волны не выносят его на черные скалы незнакомого берега. Криструн видит мальчика среди валунов, он поднимается на ноги. Ураган рвет на нем одежду, он почти раздет, и Криструн с гордостью видит тугие мускулы и загорелую кожу, свою кожу. Как он красив, самый красивый, самый сильный из поселковых парней, – и он вернется! Она то плачет, то смеется. Теперь он в безопасности. На берегу стоит дом, и люди приводят его туда. Это хорошие люди, но он так измучен, что засыпает, даже не успев назвать свое имя. Он спит сутки, да-да, целые сутки, что же тут такого. Но сейчас, в эту самую минуту, он уже проснулся и сказал, кто он. Сейчас позвонят на телеграф, и оттуда к ней пришлют посыльного. Криструн смотрит на часы – десять минут девятого. Телеграф открылся десять минут назад. Скоро прибежит посыльный. Ее сын, ее сын Маур возвращается к ней!
Она бродит по кухне, подходит к окну, и из груди у нее вырывается глубокий вздох. Из-за угла выбегает мальчик и направляется к ее дому. Криструн бежит к дверям и распахивает их. Она шевелит бескровными губами, но слова замирают у нее на устах. Мальчик пробегает мимо, теперь она узнает его: это сынишка бочара Аурни бежит к морю с самодельным корабликом под мышкой.
Криструн снова бредет в кухню. Губы ее дрожат, но мало-помалу черты лица застывают, и снова лицо как будто высечено из камня – ничего не прочтешь на нем. Криструн уже поняла. Теперь она знает, что мальчик никогда не вернется. Ведро все еще стоит посреди комнаты, на том же месте, где она оставила его вчера утром. Она медленно и вяло опускается на колени рядом с ведром и щеткой. Крепкий пол из грубо сколоченных досок скрипит, время от времени наступают долгие паузы, и волосы щетки разлетаются под сокрушительным напором.
