— Романов! — закричал в трубку Фролов. — Командира ранило! Что? Снайпер! Вертолет? — солдат обернулся и глянул на Бирюкова. Тот сидел на дне окопа, откинувшись на стенку, с закрытыми глазами. — Де вызывай! И пришли сюда пару человек!
Карцев отвел взгляд от страшного лица Бирюкова и уставился себе под ноги. Надо было бы посмотреть, что происходит на тропе, но oн не мог заставить себя высунуться из окопа. Ему было муторно — и от вид, Бирюкова, и от сознания того, что теперь он должен принять на себя бремя командования заставой.
Сзади послышалось шуршание, по стенке посыпались камешки. Карцев оглянулся — на краю окопа лежали Никольский и Флуерару Давайте сюда командира, — негромко сказал Никольский.
Карцев и Фролов подали бесчувственно-обмякшее тело Бирюкова. Никольский и Флуерару положили его на одеяло и осторожно потащит к блиндажу.
— Стойте! — крикнул Карцев. — Никольский, ко мне! А ты, — он повернулся к Фролову, — отнесешь старшего лейтенанта, потом вернешься.
— Есть, — ответил Фролов и мгновенно выбрался наверх. Никольский так же быстро очутился в окопе.
— Какие будут приказания? — спросил он.
— Подожди! — бросил через плечо Карцев.
Подняв со дна окопа бинокль, он протер его рукавом и выглянул из-за бруствера. Первые секунды Карцев смотрел на тропу, но ничего не воспринимал — напрягшись, ждал удара пули в голову. Не дождавшись, он обнаружил, что на тропе никого нет, и неторопливо спустился в окоп.
— Так… — ровным голосом произнес Карцев. — На тропе был караван. Сейчас его нет. А снайпер стрелял оттуда. — Карцев показал на юг.
— Естественно! — сказал Никольский. — Для снайпера лучше солнце иметь за спиной.
Карцев кивнул.
— Они его все-таки подловили, — сказал Никольский, сморщившись, как от боли.
— Хм-м., — протянул Карцев, не понимая.
— Они специально показали караван, чтобы заманить Бирюкова именно в этот окоп. Снайпер мог снять Фролова или вас, но им был нужен только Бирюков.
— Логично, — одобрительно заметил Карцев.
— А раз им был нужен только Бирюков, то теперь они считают, что им самое время нападать на обезглавленную заставу, — мрачно подытожил Никольский.
— Вот как? — жестко произнес Карцев. — Я, конечно, не Бирюков…
— У вас еще все впереди, — очень серьезно сказал Никольский. — Вы уж простите меня за откровенность. Она все время из меня лезет, как теплое пиво из бутылки.
Карцев, конечно, понимал, что не имеет и сотой доли опыта Бирюкова, но все-таки было неприятно и обидно, что это понимают и другие.
