Миссис Афтон не выплеснула сразу же наружу все свои неприятности, как сделало бы на ее месте большинство женщин средних лет. Она была слишком горда, чтобы обнародовать некоторые постыдные факты, например то, что муж постоянно ее бил. Доктор Бауэр догадывался, что это было.
— Я подозреваю, что, — начал он, — ваш супруг восстанавливает ущемленное самолюбие путем особого режима физических тренировок. Подсознательная мотивация его поведения заключается в том, что, потерпев неудачу в других делах: в бизнесе, возможно, в общественной жизни, — потеряв, как вы рассказывали, имущество в Кентукки, не будучи таким хорошим провидцем, как ему бы хотелось, он пытается компенсировать это физической силой.
Миссис Афтон уставилась в пространство. Глаза ее были широко открыты. Доктор Бауэр видел, что они были так же широко открыты, когда он вызывал ее в кабинет; тогда она что-то вспоминала. Он заметил, что глаза у нее внезапно сужаются, когда что-то ее забавляет.
Она делала это с девичьим кокетством, все еще искрившимся сквозь загнутые каштановые ресницы. При наклоне головы подчеркивались широкие скулы, узкий лоб и слегка заостренный подбородок — материнский тип лица, хотя детей у нее не было. Наконец она проговорила:
— Я полагаю, в этом есть известная логика, — хотя в голосе слышалось сомнение.
— Но вы же не согласны.
— Во всяком случае, — не до конца. Я не думаю, что мой муж считает себя неудачником. Мы по-прежнему живем на широкую ногу.
— О да, конечно.
Она бросила взгляд на электронные часы: минутная стрелка незаметно пробежала драгоценные сорок пять минут. Ее колени слегка раздвинулись, когда она наклонилась вперед, икры ног, словно декоративные основания, симметрично подогнулись к стройным лодыжкам, которые она держала вместе.
— Значит, вы не можете мне ничего посоветовать, что помогло бы мне смягчить его… его режим, доктор Бауэр?
— Существует ли какой-нибудь, пусть отдаленный, шанс, что он даст себя уговорить прийти ко мне?
— Боюсь, что нет. Я рассказывала вам, как он относится к докторам. Он говорит, что покончил с ними до конца своей жизни и что они смогут ковыряться в нем только в одном случае — когда он будет мертв. Ах, должно быть, я вам еще не сказала, что он продал свой труп медицинскому колледжу. — Она снова улыбнулась, но он заметил гримасу безумия или злости в ее улыбке. — Он сделал это около шести месяцев назад. Я думаю, вас это должно заинтересовать.
— Да.
Она продолжала, подчеркивая значимость произносимого:
