Мать снова обратилась к Виктору, ткнув его пальцем в бок, чтобы разбудить.
— Послушай, Виктор! Виктор, что ты предпочитаешь: «Во всей Мексике не было осла мудрее Педро» или «Педро был самым мудрым ослом в Мексике»?
— Пожалуй, я бы выбрал первое название.
— Ну-ка, произнеси его, — приказала мать, хлопнув ладонью по мольберту ниже рисунка.
Виктор попытался вспомнить фразу и вдруг осознал, что он бессмысленно смотрит на след от карандаша в углу мольберта. Цветное изображение в центре листа его абсолютно не интересовало. Он ни о чем не думал, что случалось с ним часто, ему было знакомо это чувство, в «ничегонедумании» было что-то восхитительное, важное, и Виктор это чувствовал. Он предположил, что однажды он прочтет об этом, может, это будет по-другому называться, но либо в публичной библиотеке, либо в одном из психологических романов, которые он листает, когда мамы нет дома, он обязательно это найдет.
— Виктор! Чем ты занимаешься?
— Ничем, мама.
— Вот именно! Ничем! Может быть, ты вообще можешь не думать?
Волна стыда охватила мальчика. Казалось, мать прочла его мысли о «ничегонедумании».
— Я думаю о «ничегонедумании». — Его тон был вызывающим. Какое ей до этого дело?
— О чем? — Ее черная кудрявая голова наклонилась, а накрашенные глаза с прищуром посмотрели на него.
— О «ничегонедумании».
Мать положила украшенные кольцами руки на бёдра.
— Послушай, Виктор, у тебя в голове не все в порядке. Ты болен. Психически ненормален. И развитие у тебя заторможено. Ты ведешь себя как пятилетний ребенок, — проговорила она медленно и значительно. — Поэтому ты и сидишь по субботам дома. Кто знает, может, ты возьмешь и под машину бросишься, а? Но за это я тебя и люблю, мой маленький Виктор. — Она обняла его за плечи и привлекла к себе. На мгновение нос Виктора прижался к большой мягкой груди. Она слегка просвечивала сквозь светлое полупрозрачное платье. Виктор смутился и рывком убрал голову. Он не понимал, чего ему хочется — плакать или смеяться.
Мать весело засмеялась, запрокинула голову.
— Ненормальный! Посмотри на себя! Мой малыш, в маленьких коротких штанишках. Ха! Ха!
На глазах Виктора появились слезы, и по реакции матери он понял, что ей это нравится. Мальчик отвел взгляд, чтобы мать не видела его глаз. И медленно вновь повернулся к ней лицом.
— Ты думаешь, мне нравятся эти панталоны? Они не мне, они тебе нравятся, так почему же ты над ними смеешься?
— Маленький плакса! — продолжала она смеяться.
