- Вот!..
"Этот бессловесный звук не таил в себе опасности..." Путник снова
пошел... из пещеры пахнуло теплым овечьим духом, навозным теплом... Вот!..
ударился голенью о кормушку, выдолбленную из расщепленного молнией дерева...
Путник устало повалился в нее". Карты рассказали тебе выдумку
Иавала-скотовода, Ноема! - подытожил Тувалкаин, накручивая пергамент на ясеневые
скалки.
- Ту, - тихо
и твердо проговорила Ноема. - Енох на самом деле вернулся. - И повторила: -
Вернулся со знанием пророческого прошлого и пророческого будущего.
Тувалкаин
боком опустился на край кресла.
- Енох знает,
что Ламех убил Каина?
- Он знает
все!
Лицо брата
застыло в коротких острых морщинах.
- Ерунда! -
очень неуверенно произнес Тувалкаин.
Когда
колесница брата прогремела по улице, Ноема резко позвонила в колокольчик. Зашла
полунагая девица.
- В храм! -
приказала Ноема, передавая служанке сосуд с остриженными волосками брата.
Изломом брови показала на дверь. Служанка резко поклонилась и вышла. Было
что-то нелепое в напряженном выгибе ее спины, в ритмичном подрагивании ягодиц
под набедренной повязкой и той умилительной торжественности в лице, с какой
служанка несла сосуд. Ноема поморщилась.
10. Оставшись
одна, Ноема снова разложила карты и вскоре перенеслась в горы, на земли
сифитов.
В доме
погасли огни. Все улеглись, опьяненные возвращением Еноха, улеглись, ожидая с
нетерпением завтрашнего дня. Только в пещерной комнате Еноха горит факел.
Сепфора и Мелхиседека молятся у постели Еноха. Молятся истово. Иногда женщины
встречаются взглядами и улыбаются друг другу. Енох вернулся! Улыбки сближают,
радость сближает. Енох вернулся! Женщины помолодели, посвежели, как политые
цветы. Енох вернулся! Дом перестал быть сиротливым. Енох вернулся!
Мелхиседека
присела на край топчана и, не отрываясь, нежно-восторженно смотрела на лицо
брата, отрешенно-сосредоточенное во сне. Сепфора неспешно босиком ходила по
отполированным столетиями пальмовым доскам, думала, слушала, как трещит
сверчок. Мафусаил протопил внизу очаг, и от стены шло тепло. Мелхиседека
вспомнила дом отца Иареда. Воспоминания ее были чисты, и Ноема-жрица без труда
читала их. Мелхиседека вспоминала трудный разговор с отцом в тот день, когда
она отказалась выходить замуж.
"Я не
вспомню никогда о твоем отказе, Мелхиседека, и не упрекну тебя. - Чуть
припухшее лицо отца оставалось спокойным. Похоже, он и вправду не сердился.
Смотрит вниз, будто ему стыдно. Лицо красивое, мягкое. - Только твоим отказом
ты сильно осложняешь себе жизнь. Вряд ли после него кто-нибудь возьмет тебя
замуж. Я надеюсь, ты это понимаешь".
