— Зачем вы меня связали? — хмуро спросил паренек остролицего, но тот даже не взглянул на него. Немного погодя он потихоньку начал расслаблять веревку. Заметив его движения, остролицый молча ударил его по затылку. Паренек стиснул зубы.
«Хорошего мне ждать нечего, — мелькнуло у него в уме. — Надо удирать».
Он осмотрелся. Отсюда не сбежишь: остролицый, догонит его и изобьет, прежде чем он выскочит из лощины. Пока он лихорадочно обдумывал план побега, воротился широкоплечий. Его квадратное лицо было мрачным. Он бросил своему товарищу несколько коротких отрывистых слов. Паренек понял, что геологу удалось скрыться на противоположном берегу. «Стало быть, он не с ними, — обрадовался он, ничем не выдавая своей радости, позабыв о затылке и затекших руках, — и может, спасется».
Двое о чем-то тихо посовещались, подтолкнули паренька вперед, дернули мула за повод и двинулись лесом к реке. Не доходя до нее, тот, что вел мула, остановился и, схватившись за узел веревки, которой был связан пленник, притянул его к себе. Другой пошел дальше. Дождь давно прекратился, но с листьев все еще скатывались капли, с тихим стуком падая вниз, на опавшие листья. Постепенно в лесу посветлело. Сквозь влажную листву заглянул солнечный луч, осветивший пасмурный лес веселой улыбкой. Дождевые капли заблестели под ним брильянтами. Широкоплечий вернулся и в ответ на вопросительный взгляд своего товарища отрицательно покачал головой. Они снова двинулись в путь. Паренек радовался в душе, что им не удалось найти геолога, но немного погодя он понял, что они идут вдоль берега против течения, и радость его сменилась тревогой.
«Они заметили, что он пошел в ту сторону, и хотят его поймать», — решил он, оглядывая место, по которому они шли, и своих похитителей. Широкоплечий на ходу плотно прижимал к боку правую руку. Паренек догадался, что под курткой у него обрез.
«Плохо дело», — подумал он.
Перевалив лесистый кряж, они спустились в долину, перешли мутный ручей, вливавшийся где-то поблизости в реку. Паренек, заметив, что большая вода уже спала, подумал, что геолог, наверное, повернул назад и сейчас напрасно ищет его.
«Хоть бы он не стал звать меня, — молил он в душе. — Разойтись с ним — единственное спасение».
Деревья начали редеть. Меж ними проглядывало чистое небо. Солнце клонило к закату. От земли поднимались легкие испарения, плыли нежной дымкой между стволами старых деревьев и, не достигнув верхушек, таяли.
