Глава вторая
Таинственное похищение
К вечеру того же дня, в то время, как Ибрагим лежал в клетчатой тени комнаты, отбрасываемой оконной решеткой, и лечил свои раны травами, к раскинувшемуся на берегу реки Горна-Арда небольшому горному селению, к которому числился и затерявшийся среди скалистых холмов одинокий домик Ибрагима, спускалось двое.
Один — молодой, с гладкими, чуть тронутыми летним загаром щеками, шагал по высеченной в скалистом уступе трассе нового пути, проложенного от селения до ближайшего центрального поселка, в четырех часах ходьбы отсюда, где была конечная остановка автобуса, доставлявшего почту, газеты и посылки. За спиной у него висел раздувшийся от поклажи рюкзак, на боку болталась новенькая брезентовая сумка, незастегнутая крышка которой подпрыгивала при каждом его шаге. В руке он держал молоток с длинной ручкой, раскачивавшейся в такт мерным движениям его руки. Поверх рюкзака была уложена туго скатанная походная палатка, а под клапан засунута куртка.
По тому, с каким интересом этот человек рассматривал скалы и ущелье, на дне которого, вдоль речного русла, были разбросаны сельские домики, можно было предположить, что он попал в этот край впервые.
Незаконченное шоссе, делая многочисленные повороты, бежало вниз, ко дну глубокого ущелья, рассекавшего горный массив на две части. Западный крутой склон был оголен. Лишь кое-где торчали на нем реденькие кусты, пучки травы и небольшие деревья, цеплявшиеся корнями за клочки земли и откидывавшие продолговатые тени на обожженные солнцем скалы. По противоположному склону, более пологому, почти до самого села тянулся редкий смешанный лес.
На дне каменистого ущелья вилась река, серебрившаяся там, где до нее достигали лучи солнца, и темневшая, как охлажденная сталь, там, где простиралась густая тень высоких утесов. Вспениваясь на стремнинах, она неумолчно шумела, питая влагой узкие прибрежные участки земли, сплошь зеленые от молодой кукурузы, из которой выглядывали стебли фасоли и выползшие из борозд кудрявые листья тыквы.
Вдоль утрамбованной трассы, со стороны пропасти тянулись ломаной линией груды щебенки. Ботинки юноши, ободранные спереди о камни, покрывал толстый слой пыли. На открытом лице его читалась легкая усталость, обветренные губы постоянно шевелились. Он то что-то напевал, то насвистывал, то разговаривал сам с собой. Спокойные темно-карие глаза смотрели открыто и дружелюбно. Голова с густой каштановой шевелюрой была обнажена. Величественный вид, волшебный закат, безмолвная тишина, нарушаемая лишь звуками его шагов, наполняли его душу восторгом. Он шел бодрым шагом, не ощущая тяжести рюкзака, ремни которого впивались в сильные плечи, то и дело останавливался у скал, вдоль которых шла трасса, тщательно осматривал пестрые слои пород, отковыривал от них с помощью молотка небольшие кусочки, обдувал их со всех сторон, надавливал ногтем, пробуя на твердость, и затем или отбрасывал в сторону, или осторожно опускал в сумку, отмечая что-то в записной книжке.
