Я вынимаю письмо из конверта. Разворачиваю, молясь про себя, чтобы держать его не вверх ногами и не обратной стороной. На всякий случай становлюсь немного боком к Фелиции.
Сколько времени длится чтение двадцати строчек? Я произношу невразумительные «хмм» и «угу». То, что в принципе может выдавить из себя кузен Антуан, которому старая перечница и старая дева Марта из Шамбери предлагает… Но что она предлагает? Вдруг меня осеняет.
Она предлагает свой домишко… Вот уже несколько лет твердит о том, чтобы сдать дом в пожизненную ренту… Она одинока, доходы ее невелики… Об этом я вспоминаю каким-то чудом. Я всегда слушал вполуха.
Мне в общем нравится Шамбери с его зоопарком, аркадами, старыми улицами, напоминающими Пьемонт. Но бесформенный дом Марты — мне его и даром не надо! Настоящий кошмар в глубине двора, заваленного всяким сантехническим хламом! Четыре помещения одно над другим. Каждое — целый этаж. И все это пахнет старьем, ветхостью, плесенью. Комнаты не ремонтировали со времен свадьбы родителей Марты, которая сама мотает уже восьмой десяток!
— Смотри-ка, она еще крепко держится, старушка! — говорю я небрежно и кладу письмо на этажерку между банкой с надписью «кофе» и металлической коробкой, на которой на китайский манер латинскими буквами выведено «чай».
— Какое твое мнение? — спрашивает Фелиция.
— Ну что мы будем делать с этим ужасным домом, мама?
— Да, конечно… — вздыхает она. Я чувствую твердую почву под ногами и пытаюсь найти аргумент.
— Если бы еще этот дом стоял где-нибудь на природе, можно было бы его отремонтировать и жить летом. Но там такой страшный вонючий двор, заваленный ржавым железом… Я понимаю, что недорого. Только ведь никто его купить не захочет, даже отремонтированный. Я, знаешь, не гожусь в продавцы недвижимости. Ты в курсе, коммерция — мой давний враг. Я всегда покупаю за максимальную стоимость, а продать могу только с потерей. Как, например, с моими машинами…
— Да, кстати, — вспоминает Фелиция, — звонил твой механик из гаража, сказал, что машина готова, так что…
— Хорошо, я съезжу за ней, когда выберу время, — обрываю я.
И снова целую маман.
— Пойду приму душ и переоденусь, а потом спущусь и помогу тебе накрыть стол.
Войдя к себе в комнату, я падаю на кровать и, зарывшись в подушку, начинаю тихо рыдать. Что я вам, железный, могу я, наконец, сломаться? Тем более домашняя обстановка расслабляет. Я пытаюсь представить будущее… Меня ожидает растительная жизнь… Мама… Она будет читать мне вслух, я буду сидеть, слушать пластинки. А чтобы отправиться в путешествие, мы сядем на поезд. Твою мать, я так люблю водить машину и кайфовать от быстрой езды! Этак скоро превратишься в некое подобие скороспелого старичка, с соответствующими грустными удовольствиями, привычками… Придется полностью менять образ жизни. Все распродать, купить домик на природе. Чтобы у меня по крайней мере была возможность нюхать свежую травку, слушать, как перекликаются петухи и перегавкиваются собаки… Возможно, жизнь в деревне даже даст положительный эффект.
