Не спешите с харакири | страница 7



Гектор, не обронивший до этого ни слова, высунул свой шаловливый язык и почесал им кончик носа. Затем грустно вздохнул:

— Ты видишь, какая кругом тоска, Антуан?

— Yes, Гектор.

— Так вот! Она напоминает мне тоску скромной холостяцкой обители.

Я сочувственно хлопнул его по плечу, отчего он слегка закашлялся, так как его левое легкое пошаливало еще с детства.

— Что-то ты совсем приуныл, Тотор. Пора бы тебе жениться!

Я мысленно постарался представить себе бипед с женской головой, который смог бы ужиться с Гектором.

— Ты забываешь о двух вещах, — заявил он. — Во-первых, мне не нравится, что ты называешь меня Тотором — это вульгарно! Во-вторых, я — женоненавистник!

— Женоненавистник из робости! — усмехнулся я.

— Это не совсем так, — поправил меня родич. — У меня было достаточно удобных случаев. Я даже думаю…

На этом месте он поправил узел галстука и пригладил свою прядку демократа-христианина.

— Я даже думаю, что не лишен некоторого шарма. У меня хорошее образование, и я являюсь интересным собеседником, к тому же, да простит меня Господь, многие могли бы позавидовать моему росту. Я высок и строен, как манекен в витрине престижного магазина.

— Лучше бы ты был чуть поменьше манекена, — не сдержался я, — тогда бы тебя с ним никто не спутал!

Произнеся эти слова, я остановил машину перед задрипанным заведеньицем, возглавляемым не менее задрипанным Пинюшем, с названием «Зеленый перепел». В свое время я спрашивал у Пинюша, по какой такой социально-психологической причине он присвоил своему кафе это название.

— Очень просто, — ответил мне тогда ущербный, — я сам в душе — перепел, к тому же, еще зеленый.

— Ты не еще зеленый, а уже зеленый! — возразил ему я, пародируя Жюля Ренара. Самым смешным, да, самым смешным оказалось то, что он рассмеялся.

В кафе было пусто, как в сломавшемся ночном трамвае. Скромная, старенькая забегаловка, пропахшая затхлым заячьим рагу и кислым пивом. В нарукавниках, синем фартуке с карманом «а ля кенгуру» и кепке американского шофера, Пинюш был занят чтением глубоко назидательного журнала под названием «Дети Канталя и их проблемы»4.

Для этого он нацепил на свой острый носик очки со стеклами, раздрызганными, как голос попрошайки, и дужками, обмотанными изолентой.

Зарегистрировав наше прибытие, бог знает, каким радаром, так как при помощи своих склянок он не мог видеть дальше двадцати шести и трех десятых сантиметра, этот раздолбай спросил:

— Что вам будет угодно, месье? — Двойную пневмонию с припаркой из льняной муки! Тогда Пинюш освободился от своих несносных очков и воскликнул с радостью, согревшей мое сердце: — Сан-А! Не может быть!