Похоже, что дела антирогоносного дуэта идут в гору.
И вот, наконец, последнее имя. Мадам Хельдер (рогоносица) — аванс 500 франков. Так как сумма окончательного расчета не указана, я делаю вывод, что это то самое дело, от которого у меня уже начались головные боли.
Увы, эти блестящие детективы довели заботу об анонимности своих клиентов до того, что отказались указывать адреса. Ладно, в конце концов, я знаю имя, и это уже кое-что.
Вот уж девятнадцать двадцать, а Упадочного так и нет. Я оставляю ему записку, в которой прошу позвонить мне домой, а сам отправляюсь туда, решив всё-таки дать крюк к Берю.
Я звоню в дверь с привычным изяществом и, почти сразу, за ней раздается шипящий голосище Б. Б.
— Ну, кто там еще?! И что за хрен шляется на ночь глядя!
Впервые узнав о замечательных двигательных качествах этого растения, я даю торжественный звонок в дверь в честь их признания.
— Иди открой, дубина! — приказывает Берта Берюрье своему толстокожему супругу.
В прихожей раздается душераздирающее чавканье вездеходных тапок Толстяка по линолеуму. Он открывает мне дверь с веками, сжатыми, как губы влюбленных. Он почти вдет в рукава своей бобочки. Подтяжки свободно ниспадают в стиле «ивушка». Он багров, как рак, которому рассказали галльские анекдоты в кипящем бульоне.
— Тоньо! — восклицает он, протягивая мне лапу, объемную, как трусики Венеры Готтенготской. — Ты уже вернулся из командировки?
— Как видишь. Железная рука, — отвечаю я, льстя его самолюбию.
— Быстро заходи, несколько дней тому назад мы купили телек, а сейчас идет потрясная передача, мы с Бертой не хотим ее пропустить.
Я захожу следом за ним в столовую. Толстуха примостилась (точнее, притолстилась) в плетеном кресле, скрипящем под ее тяжестью, как тополиная роща во время урагана.
— А, это Вы! — гостеприимно встречает она меня, протягивая пакет сосисок, который я всё-таки признаю рукой, благодаря обручальному кольцу.
Доставив мне удовольствие пожать два кило этих мясных продуктов, она цыкает и показывает мне на маленький голубой экран, в котором солидный бородатый повар манипулирует своими кастрюльками.
— Раймон Оливер и графиня Ломже, — посвящает меня Берю шепотом, похожим на удар топора по мешку с крупой. Берта заворожено мурлычет:
— Какой удивительный человек! Сейчас он дает рецепт фаршированной лапы аллигатора. Такие люди являются цветом французской нации.
Она выдавливает из себя трехцветную слезу, выдергивает волосину толщиной со слоновый хобот из своей любимой бородавки и с всепоглощающим вниманием слушает объяснения маэстро.
