Регина
хрюкнула и
затем уже засмеялась
в полный голос.
- Я могу
о себе позаботиться,
- настояла она,
но не смогла
скрыть обиду
в голосе. – Почему
это так забавно?
Смех
перешел в хохот.
- Да иди
ты, Регина! Знаешь
что, я пришлю
тебе открытку.
Она
кинула трубку
на рычаг и схватила
свои сапожки.
Засунув ногу
в один сапог,
она со злостью
пробормотала.
– Уж я-то поеду,
– затем второй.
– И совершенно
точно могу не
боятся какого-то
там Стокгольмского
синдрома>xiii.
Когда
несколько
секунд спустя
телефон зазвонил
вновь, Эмма
резко рванула
трубку. – Что
еще?
- Оки-доки,
будь по-твоему.
Теперь ты официально
сама по себе,
- сказала Регина,
хлюпнув носом,
словно плакала
от непрерывного
смеха. – И теперь,
если ты вдруг
столкнешься
с кровососом,
без обид, но
придется вспоминать
все тренировки.
- Без
обид. Не ту ли
ты тренировку
имеешь в виду,
когда, обойдя
мою защиту, ты
шлепнула меня
по заднице и
пропищала
«Убита», повторив
этот маневр
потом еще пару
раз? Да, припоминаю.
Наверно, именно
так и поступлю.
- Нет,
я о тех тренировках,
когда ты, заслышав,
что я ищу тебя
для занятий,
уносила ноги,
как ополоумевшая.
Когда
Эмма вновь
бросила трубку,
из-за угла медленно
вышел Лаклейн,
даже не потрудившись
притвориться,
что не подслушивал.
От
неожиданности,
она снова
подскочила,
но затем нахмурилась.
– Ты ведь все
слышал, верно?
- Ага,
- ответил он,
без малейшего
намека на угрызения
совести.
- Узнал
что-то новое?
– спросила она
раздраженно.
Не особо.
- У тебя
странный акцент,
да и ты говорила
слишком быстро,
- честно ответил
он. Но затем,
самодовольно
ухмыльнувшись,
добавил. – Но
то, что ты считаешь
меня «безумно
привлекательным»
я услышал.
Лаклейн
задумался,
почему от этих
слов он почувствовал
вспышку удовольствия.
Словно ему
было не все
равно, что она
о нем думала.
Эмма
быстро отвернулась,
но Лаклейн
успел заметить
ее румянец.
Ему даже показалась,
что она пробормотала.
– «Ударение
на слово безумно».
- Почему
ты не сказала
своей семье,
кто я?
- Я бы
никогда не
заставила их
чрезмерно
нервничать.
- А тот
факт, что ты с
ликаном, сильно
расстроил бы
их? – спросил
он, словно не
знал, как бурно
они отреагировали
бы на эту новость.
- Конечно,
расстроило
бы. Они рассказывали
мне о тебе. О
том, кто ты есть.
Скрестив
руки на груди,
Лаклейн поинтересовался.
– И кто же я?
