-
А е-если я соглашусь
быть с тобой
здесь, ты этого
не сделаешь?
-
Если придешь
по доброй воле,
не сделаю, –
солгал он.
-
А что ты собираешься
…делать?
-
Хочу касаться
тебя. Узнавать.
И хочу, чтобы
ты также прикасалась
ко мне.
Голосом
настолько
тихим, что он
едва расслышал
ее слова, она
спросила. - Ты
причинишь мне
боль?
-
Хочу касаться
тебя, а не делать
больно.
Она
нахмурила свои
изящные светлые
брови, словно
взвешивая
предложение.
Затем так, как
будто движение
причиняло ей
боль, она наклонилась
к своим сапожкам
и стала расстегивать
молнию. Выпрямившись,
она взялась
за края пиджака
и испорченной
блузки, но,
казалось, была
не в силах
продолжать.
Ее била сильная
дрожь, а в голубых
глазах застыла
пустота. Но
она все же
согласилась.
И в этот момент
Лаклейн понял,
что не может
постичь причину,
по которой она
согласилась.
Ее глаза были
столь выразительны,
и тем не менее,
он не мог ничего
в них прочесть.
Когда
он придвинулся
ближе, она стянула
мокрый пиджак
и блузку, а следом
и порванное
белье, поспешно
прикрыв груди
худенькой
рукой. Стыдлива?
И это когда он
видел кровавые
оргии, в которых
участвовали
вампиры?
-
Прошу тебя. Я
не знаю, кем
ты меня считаешь,
но…
-
Я считаю, - и прежде
чем она успела
моргнуть, он
сорвал с ее
тела юбку и
бросил ее на
пол, - что должен,
по крайней
мере, знать
твое имя, прежде
чем прикоснусь
к тебе.
Ее
тело задрожало
еще сильнее,
если такое
было возможно,
а руки судорожно
сжались на
груди.
Он
не сводил с
нее глаз, изучая,
впитывая в
себя каждую
черточку. Ее
кожа была просто
необычайно
белой, прикрытой
только странными
панталонами
из черного
шелка в форме
буквы V. Перед
которых был
украшен черными,
прозрачными
кружевами,
прикрывающими
светлые завитки
между ее ног.
Лаклейн вспомнил
те два мимолетных
раза, когда
ощутил вкус
ее кожи под
проливным
дождем, и ту
странную молнию.
Его член запульсировал,
а головка
увлажнилась
в предвкушении.
Другие мужчины
нашли бы ее
совершенной.
Вампиры так
точно. А мужчины-люди
убили бы ради
нее.
Ее
дрожащее тело
было таким
маленьким, но
вот глаза…невероятно
большие и голубые,
как дневное
небо, которого
ей никогда не
увидеть.
-
М-меня зовут
Эммалин.
-
Эммалин, - прорычал
он, медленно
вытягивая
когти, чтобы
разрезать
шелк.
Глава
2
Какой
же дурой она
была, что согласилась
на это, - решила
Эмма, когда
остатки ее
нижнего белья
упали к лодыжкам.
С какой стати
ей доверять
ему? Скорей
наоборот, но
разве у нее
был выбор? Ей
необходимо
позвонить
Аннике, своей
приемной матери.
Она, должно
быть, вся извелась
от волнения,
когда пилот
сообщил, что
Эмма так и не
появилась на
борту.
