39. Пасха наступила в
конце апреля. Всю ночь отшельник Феофан молился, а под утро услышал, что в окна
к нему стучат клювами птицы. Он вышел на улицу. На поляне перед его избушкой
собрались все лесные звери — медведи и волки, лисицы и зайцы сидели рядом и
сквозь прозрачные сумерки глядели на него.
— Христос воскресе! —
проговорил старец, и, склонясь к мохнатым мордам, похристосовался с каждым.
Затем обнимал по очереди все деревья вокруг, целовал стволы и все повторял:
«Христос воскресе! Христос воскресе»
— Воистину воскресе! —
звучало в ответ.
40. Едва брат Даниил
поступил в монастырь, как тяжело заболел. Братия же, зная о его неправедной
прошлой жизни, молила Бога, чтобы он не умер, а еще пожил вместе с ними и имел
время для покаяния. Однако вскоре Даниил перестал подниматься и был уже на
пороге смерти. Братия пришла к нему попрощаться. Он долго не откликался, молча
лежал с закрытыми глазами. Но внезапно очнулся:
— Что это — Пасха,
братие?
— Какая Пасха,
Данилушко! На дворе февраль, ты не слышишь, как завывает вьюга?
— Я слышу пение, —
отвечал Даниил. — Разве это не вы поете: «Христос воскресе»? И откуда этот
свет? — спрашивал он.
Иноки же молчали, не
зная, что и подумать.
В ту же ночь Данила
умер. Метель улеглась, а снег по-прежнему крупно, часто падал. Укрыл весь
монастырь, все дорожки, все крыши и только с золотых скользких куполов слезал,
полз мягкими комьями.
ЦИКЛ ВТОРОЙ
ЧТЕНИЕ ДЛЯ ВКУСИВШИХ
СЛАДОСТЬ
ИСТИННОЙ ВЕРЫ В НЕДАВНЕЕ
ВРЕМЯ
Писательница
Жила-была одна девушка.
Оканчивала Литературный институт. И надо ж такому приключиться — влюбилась.
Юноша тоже пописывал стишата, сочинил даже драму в четырех действиях, но
главное, ходил в церковь. Слово за слово, влюбленную девушку юноша обратил.
Всего месяц походили они вместе на службы, почитали друг другу стихи. Как вдруг
юноша получил приглашение из Швейцарии. Там у него обнаружились родственники,
которые и вызвали его к себе на вечное поселение.
А девушка осталась в
Москве, просвещенная светом истинной веры. С горя она стала писать еще больше.
Писала она в основном прозу, работала в малом жанре — рассказы, новеллы,
очерки, редко когда повесть сочинит, но всё с одной лишь тоски. И вот покаялась
она однажды батюшке: «Эх, батюшка, бросил меня любимый, и пишу я с горя прозу!»
— Ну, что ж, — отвечал
батюшка, — дело житейское, грех небольшой, все в жизни бывает, только не
публикуй.
— Да как же, — возражает
девушка, — мне вроде и предложили уже напечататься в журнале «Юность»,
поскольку я еще юная.
